Онлайн книга «Счастливый доллар»
|
Это не дом – лабиринт какой-то. – Марина, сейчас приедет один человек… не один даже, и мы тебя отсюда заберем! – крикнул Семен, хотя сомневался, что будет услышан. Похоже, девушка была в состоянии шока. – Я ее не обижал, – уточнил Антошка. – Поверь, мне незачем обижать ее. – Заткнись. Хмыкнул. – Раз-два-три-четыре-пять, выходи со мной играть… Марина, ты поспеши: спасатели вот-вот явятся, а ты непричесанная. Замолкать он не собирался. Ладно, хочет говорить, так пусть хоть о полезном треплется. – Рассказывай, – велел Семен, пытаясь не выпустить из виду дверь, за которой исчезла девушка. – О чем? – Обо всем. Хотя бы о том, как дошел до жизни такой. Это ведь ты их убил? – Кого «их»? – Олега. Вареньку. – Жалеешь? Жалостливые смешны. Но вообще чего конкретно ты хочешь услышать? Или надеешься, что плакаться буду? – он медленно повернулся, не опуская рук, и теперь стоял спиной к стене, глядя весело, с вызовом. Он не собирался умирать. – Слабаки плачутся. А я сильный. Знаешь, в чем их ошибка? Ваша ошибка? – Стой! – Стою. Я стою. И ты стоишь. Мы вместе. Дуэль, да? Пушкин и Дантес… ты кем будешь? Пушкин хороший, а Дантес выжил. И я выживу. Не веришь? Никто не верил, что у Антошки в голове не пусто. – Дернешься – выстрелю, – предупредил Семен. – Не-а. Если бы хотел и мог, ты бы уже выстрелил. Ты же хочешь избавить мир от такого ублюдка, как я. Хочешь, вижу. Да смелости не хватает. – Руки за голову. – Иначе что? Ничего. Проклятье, надо стрелять. В ногу. Или в руку. Просто продемонстрировать решительность. А как демонстрировать, если решительности нету? Пусто-пусто внутри. А пистолет тяжелый. – Видишь, тебя и на это не хватает. Их всех тоже не хватало. Разве что Варька. Хитрая и живучая. Почти как я. Только вот… не судьба. А против судьбы идти не надо. Ты садись, в ногах правды нет. И я сяду. – Стой! – Что ты заладил? Стой-стой. Сам стой, если тебе охота. Антошка медленно опустился на пол, скрестил ноги и руки положил на колени. И ладно. И пускай. Так даже лучше. Вскочить быстро не сумеет, а значит, у Семена есть шанс. – Так рассказывать? Или помолчим, подумаем о высоком. Кстати, менты ведь скоро подъедут, да? Ты ведь сказал им про меня и про Мариночку? Конечно, сказал. Ты не жадный. Ты… – Чего ты хочешь? – Не знаю. Никогда не знал. Мне нравилось просто жить. – С матерью-алкоголичкой? – Раскопали, да? Небось Олеженька помог. Олеженька любил на жалость давить, а на самом деле… пока они едут, я тебе скажу, как оно на самом деле происходило. Нормально мы жили. Да, пила мать, и папаша не отставал. Дрались они. Так и у всех вокруг то же самое. Пили и дрались. Или просто дрались. Или просто пили. Стандарт бытия. Шорох. – Это Марина. Мариночка моя. И вправду она. Стоит, закутавшись в одеяло. Пистолет держит. Откуда взяла? – Мариночка, ты же не станешь стрелять? Не надо. – Антошка поднимает руки, чтобы тут же сунуть правую в карман. – Стой! – Не кипиши. Мариночка, это для тебя. Монета. Помнишь, я тебе рассказывал? Бонни и Клайд. Вместе навсегда. Все равно заберут, поэтому пусть лучше у тебя будет. Ты же сохранишь ее для меня? Кивок. Губы кривятся, из глаз градом слезы. А рука, пистолет держащая, опускается. – Марина, выйди, пожалуйста. Мотает головой. – Тогда отдай оружие. – Отдай, Мариночка, отдай, – повторяет Антошка. – И возьми монету. А хочешь, сыграем? На удачу. Орел или решка? Можешь не говорить, что загадала. Просто подумай и реши. Итак, бросаю… – Сиди! Он снова не обратил внимания на крик. Подбросил доллар, поймал и, протянув на раскрытой ладони, сказал: – Орел. Белохвостый. Семен готов был заорать. Или на этого придурка, или на эту блаженную, что уставилась на монету. Спокойно. Все будет нормально. Чем больше он говорит, тем лучше. Менты и вправду на подъезде. Должны бы. Только, как ни прислушивайся, а тихо снаружи. – Марина, сядь, – повторил Семен, добавив: – Пожалуйста. Она шагнула к нему. Стала рядом и, вскинув оружие, уперла в висок. – Брось, а не то выстрелю. Страшно. Господи, как страшно. А если он не послушает, тогда что? Стрелять? Она не сумеет. Она… она не готова к такому, чтобы стрелять в живого человека. – Марина, ты… – Семен поднял руку, отводя оружие от виска. И Марина, зажмурившись, нажала на спусковой крючок. Бахнул выстрел. – Хорошая девочка. Она не успела понять, как вышло, что Антон уже не сидит на полу, а стоит рядом, придерживая пистолет. Марина разжала пальцы, которые стали тугими, непослушными. Холодные губы скользнули по щеке, а тяжелая рука легла на шею. – Это моя Бонни. Эй, не притворяйся, тебя даже не задело. Семен зашевелился, а когда Антошка пнул его, застонал. – Не надо бояться, радость моя, – прошептал Антошка на ухо. – Теперь все будет хорошо. Мы вместе. Ты и я. Навсегда. – Зачем? Семен встал на четвереньки, мотая головой. Левая щека была в крови, и та уже расползалась, затекая под воротник рубашки. – Таки задела. Ничего, это царапина. Пока царапина. Ну что, поговорим? Убегать надо. Ведь милиция и… и Марина соучастница? Была жертвой, а стала… но ведь орел. Белохвостый. Монета не ошибается. Какая монета? Дура ты! Семен попытался подняться. Он держался за голову обеими руками, а кровь текла и текла. Она отвратительная. Антошка вдруг сглотнул и, оттолкнув Марину в сторону, коснулся пальцем щеки. Облизал. Марину едва не стошнило. Господи-Господи, что она наделала? Это не она. Это кто-то другой, проснувшийся в ее теле за эти дни. Этот другой – другая! – был полностью подчинен Антошке. – Мы нормально жили, пока не появился он. Дядя Пантелей. Привет от папы, детки. Велено о вас заботу иметь… Голос изменился, прорезался хрипотцой, от которой мурашки по коже. – Он мне сразу не понравился. Он быстро их всех построил, сначала Ильюху, потом остальных. Меня не трогал. Ну да, много ли с психа возьмешь? А, скажи? Удар, от которого Семен сгибается пополам. – Всем вам удобно умными быть. А я спрошу, где вы, умники, сейчас? Где? – Погоди. Умник. Успокойся. |