Книга Биржевой дьявол, страница 41 – Майкл Ридпат

— Что нет, то нет, — сказал я. — Войтек, пожалуй, мой потолок по части агентов влияния.

— Все равно, ты теперь фигура хоть куда. Только вот…

— Что?

— Выглядишь паршиво.

— Спасибо.

Я был доволен собой. Может быть, Рикарду удастся заработать на моей информации. Тогда он наверняка вспомнит о моем участии. Этого у него не отнять. Он умел отдавать долги.

Зазвонил телефон.

— Ник? Это Войтек.

Голос был хриплым и измученным. Похоже, после моего ухода он не прекратил возлияний.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — пробормотал он.

Я ухмыльнулся, как же, знаем.

— Вчера, Ник… Когда мы говорили насчет Польши. И девальвации. Ты помнишь, нет?

— Конечно. И спасибо, Войтек, это был полезный разговор.

— Ну да… Хм. Всегда рад помочь тебе, старому другу. Ник, я что-нибудь говорил о девальвации злотого?

О Боже! Я постарался, чтобы мой голос прозвучал бодро и уверенно:

— Нет, ты ничего не сказал.

— Это хорошо. Если бы финансовые рынки узнали о предстоящей девальвации от меня, серьезные люди перестали бы мне доверять.

— Конечно. Я понимаю. — В ушах у меня звенело. Щеки пылали.

— Ты можешь дать слово, что никому не скажешь о том, что мы с тобой… не обсуждали вчера вечером?

Черт! Черт, черт!

— Ник?

Что мне оставалось?

— Не волнуйся, приятель. Ты просто сделал для меня обзор текущих дел, вот и все.

Оставалось надеяться, что голос меня не выдаст. Хорошо, что Войтек не видел моего лица.

— Вот и хорошо. — Он произнес это с явным облегчением. — Рад был повидаться. Не пропадай, ладно?

— Конечно. До встречи.

Я положил трубку и сделал глубокий вдох. Подняв глаза, я увидел, что Рикарду направляется к моему столу.

— Отличная работа, Ник. Все пружины взведены. Надеюсь, что ты окажешься прав.

— Я прав, — буркнул я. Однако я чувствовал, что неправ, и всерьез неправ.

— Кстати, вечером мы угощаем клиентов. Очень серьезных клиентов. Хочешь присоединиться?

Господи! Опять пить. Чего мне хотелось меньше всего на свете, так это развлекать людей, которых я отроду не видел. Мне хотелось лечь в постель и накрыться с головой одеялом. Прямо сейчас.

Однако надо делать хорошую мину. Я ее сделал.

— Почту за честь.

Я налил себе кофе и потянулся за газетой. Я заслужил немного покоя и тишины. Кофе, однако, не очень помог. Голова болела по-прежнему, живот сводило. Меня бросало в жар, на лбу выступил пот. Занятия русистикой вредны для здоровья, а главный профессиональный риск в них — водка. Что же со мной будет, когда я всерьез начну заниматься Восточной Европой?

Украдкой я бросил взгляд на Изабель. Она листала какие-то бумаги, шелковистые пряди волос закрывали от меня ее лицо. Как же она хороша! После той пятничной встречи в баре мы перекинулись лишь парой слов — вполне по-дружески, но и не больше того. Она явно старалась, чтобы между нами не возникло никаких серьезных отношений. Чертовски жаль.

Я вспомнил предупреждение Джейми. Нет, он неправ. Ей безусловно можно доверять. Но я вовсе не собирался следовать ее совету поделиться своими подозрениями с Рикарду. Благоразумие требовало вообще ничего не предпринимать, хотя и это не казалось мне правильной тактикой. Голова раскалывалась. Я так и не принял никакого решения.

— Что случилось, Ник?

— А что?

— Ты просмотришь во мне дыру.

Я попытался сфокусировать взгляд. Изабель насмешливо разглядывала меня.

— Извини. Я сегодня не в форме. Вчера вечером я сражался за Dekker — со стаканом.

— Какая трогательная преданность коллективу.

Я обиженно уткнулся в газету. Пролистал новости культуры. Надо признать, что рецензии на фильмы в Financial Times весьма солидны. Только что вышел новый фильм Кшиштофа Кесловского. Похоже, интересная работа. Если выдастся свободное время, обязательно посмотрю.

Какая же я скотина! Я обманул Войтека. Он доверился мне, а я его предал. Конечно, его вина в этом тоже есть. Даже в большей степени — его вина. Я честно сказал, чем и где занимаюсь и что хотел узнать. Он сам был по-идиотски откровенен. И он это понял, потому и бросился мне звонить. Это его вина. В том, что я предал его, виноват он сам.

Чушь! Софистикой тут не отделаться. Если Войтек когда-нибудь узнает, как все вышло… Оставалось надеяться, что он не узнает никогда.

В памяти всплыли слова Стивена. В нашем бизнесе трудно зайти слишком далеко. Главное, чтобы тебя не поймали.

Какая же я скотина!

После пары стаканов вина стало гораздо лучше. По крайней мере, башка уже так не трещала. Мы сидели в Vong, модном нью-йоркском ресторане, перебравшемся прямо оттуда в Найтсбридж. Наших было семеро плюс пятеро гостей. Наши — Рикарду, Эдуарду, Джейми, Мигел и еще пара человек. Гости — чиновники центрального банка. Поездка в Лондон стала для них чем-то вроде ежегодного мероприятия, неформальной благодарностью Dekker за прошлые и будущие сделки.

Для государственных служащих они оказались на редкость открытыми и приятными людьми. Еда была превосходна, выпивка текла рекой, а разговор сопровождался взрывами веселого смеха.

Я сидел рядом с Эдуарду, который за весь вечер едва ли открыл рот. Ближе к концу вечеринки он наклонился ко мне.

— Сегодня ты узнаешь, как делается бизнес, — в черных глазах блеснули плутовские искорки.

— Серьезно?

— Да. Клиентам надо давать то, что им хочется получить. Речь не только о лучших ценах или лучших сделках. Этим занимается Рикарду. Но кто-то должен выстраивать и неформальную составляющую. А это уже моя специальность. Ты понимаешь, о чем я?

Он ухмыльнулся, глядя на меня в упор.

— Не совсем.

— Во-первых, надо знать, что любят твои клиенты. Я, например, знаю, что вся эта группа — большие бабники. Несложная задача. Все, кроме вот этого, в конце стола. — Он указал на симпатичного мужчину с залысинами, который заинтересованно слушал Джейми. — Предпочитает мальчиков. Его коллеги об этом не знают, Джейми об этом не знает — но сам он наверняка оценит то, что его посадили рядом с самым обаятельным из наших бойцов.

Я не смог сдержать улыбку. То, что внешность Джейми привлекала к нему представителей разного пола, было правдой. И это его порядком бесило. Он, конечно, пришел бы в ярость, если бы узнал, что Эдуарду сейчас просто использует его.

— Но ты ведь ему не скажешь, Ник?

— Когда-нибудь скажу. Трудно удержаться.