Онлайн книга «Брат, держи удар!»
|
Кто-то выкрал пистолет из его кабинета. Кто?.. Может, сама Тамара его взяла. Только она имела сюда доступ. Но ведь про этот пистолет она и не знала. Никто не знал о нем. Лишь Марта… — Но у меня есть алиби, — попытался найти себе оправдание Никита. — Да?.. Интересно?.. — Я был у жены в больнице… — Мы уже узнавали. Туда вы приехали уже после того, как случилось убийство… С кем вы ехали в больницу? — Один… Я очень спешил. Не взял охрану… Но даже если бы при нем были телохранители, их показаниям — грош цена. Они умереть за него готовы, а уж дать ложные свидетельства — тем более. — Вы могли застрелить свою секретаршу по пути в больницу. Убить и ехать дальше… — Но я ее не убивал! — А вот в этом разберется следствие! — отрезал полковник. — Прошу следовать за мной, гражданин Брат. Я очень надеюсь на ваше благоразумие. В противном случае это будет косвенным подтверждением вашей вины… Да, полковник прав. Никите достаточно слово сказать, и бойцы его службы безопасности смешают ментов с дерьмом. Но вряд ли Никита этим чего-нибудь добьется. Только усугубит свое положение. Лучше в изоляторе пару-тройку дней провести. А за это время его адвокаты сделают все возможное, чтобы доказать его невиновность. 3 Никиту доставили на Петровку, 38. «Откатали» отпечатки пальцев, изъяли документы, деньги, запрещенные вещи. И поместили в камеру изолятора временного содержания. Хорошая камера, отдельная. Чисто здесь, свежей краской пахнет. Койка, матрац, белье, стол, стул, «толкан» — все как положено. Ничего страшного, если он побудет здесь денек-другой. Сапунов уже действует. Армию адвокатов собирает, влиятельных покровителей в известность ставит. Не сегодня-завтра кампания по освобождению Никиты развернется полным фронтом. И его освободят. Обязательно освободят. Он должен в это верить… Никита оставался в полном одиночестве до самой ночи. Никто его не тревожил. Адвокатов не наблюдалось — или их не пускали, или они сами к нему не рвались. И к следователю его не вызывали. Ни для дачи показаний, ни для предъявления обвинения. Уверенный, что с ним все будет хорошо, Никита разделся, залез под одеяло. И постарался уснуть. Сегодня трогать его не будут — это точно. Ночь на дворе. А по ночам — согласно Уголовно-процессуальному кодексу — допросы запрещены… Но Никита ошибся. Он уже засыпал, когда со скрипом отворилась дверь в камеру. Послышался густой бас постового: — На выход… Никита легко соскочил со шконки, начал быстро одеваться. Он решил, что его собираются выпустить на волю. Сапунов и адвокаты сделали свое дело. Сейчас ему принесут извинения и выведут из изолятора. А на улице уже машина стоит, чтобы увезти его домой. Никита оделся, стал собирать свои вещи. — Эй, не торопись, — небрежно одернул его коридорный. — Ты еще сюда вернешься… Никита оторопело посмотрел на него. — А разве меня не выпускают? — Еще чего… На допрос… — Какой допрос в час ночи? — Никита возмущенно вскинул брови. — А это не ко мне вопросы… Давай, пошевеливайся! Лязганье замков, запоров, мрачные коридоры, скрип дверей-решеток, конвоиры. На конечном этапе пути — мрачный, плохо освещенный кабинет. И два крепких мужика в джинсах и потертых кожанках. Хмурые озабоченные лица, злобные, уставшие взгляды. Один среднего роста, коренастый, с квадратным лицом и массивной нижней челюстью. Второй высокий, жилистый, хищный колючий взгляд глубоко посаженных глаз. Непонятно, кто эти люди — или следователи, или опера. Но в любом случае — менты. Тут и гадать нечего. — Захады, дарагой! — непонятно почему с кавказским акцентом сказал первый. Второй бесцеремонно подошел к Никите, грубо схватил его за шиворот и подтащил к табурету, намертво вкрученному в пол. Рядом батарея центрального отопления. Щелкнули наручники — одной рукой Никиту приковали к трубе. — Это беспредел, — исподлобья посмотрел на ментов Никита. — А мы менты-беспредельщики, — хохотнул один из них. — Не слышал о таких?.. — Вы за это ответите… — Заткни пасть, мурло!.. Или тебе заткнуть? — Вы, наверное, не знаете, с кем имеете дело? — Как это не знаем? — вроде бы искренне возмутился коренастый. — Знаем. Убийца ты. Самый натуральный убийца… — Это еще надо доказать. — Зачем доказывать? Ты нам во всем признаешься. — Вы, наверное, меня не за того принимаете. — Да?.. А кто ты такой? — Я владелец отеля «Эсперанто», я член совета директоров крупнейшей нефтяной компании… — Член? А ты знаешь, что член членом вышибают?.. — засмеялся один. Менты вели себя как последние хамы. Словно перед ними не крупный бизнесмен, а забулдыга с помойки. Откровенно издевались над ним. Что это, непонимание ситуации или какая-то игра? — Олигархи хреновы… Вот из-за таких козлов, как ты, и рушится страна! — сделал очередной выпад в его сторону коренастый. Смешно ему, весело. — Привыкли делать все, что хотят, — ухмыляясь, развивал тему высокий. — Пупами земли себя возомнили. Что хотят, то творят. Захотел девку убить — никаких проблем. В голову из пистолета зарядил и ногой из машины выпихнул. И все дела. А закон?.. Закон как тряпка, только на то, чтобы ноги вытирать, и годится… А вот ошибся ты, мурло. Не ты над законом стоишь, а закон над тобой… — Я не вижу здесь закона. Я вижу одно беззаконие. Ваше поведение оскорбительно… Где прокурор? — И следователь тебе будет, и прокурор… Но сначала ты чистосердечно во всем признаешься, изложишь все на бумаге. Возможно, мы даже оформим тебе явку с повинной. И тогда будет полный порядок… — Чистосердечное признание? Вы ждете от меня такого признания?.. Вы, наверное, издеваетесь? — Мы? Издеваемся? — хищно усмехнулся высокий. — Да нет, мы пока просто беседуем…. — Ну так что, признаваться будем? — спросил коренастый. — Не в чем мне признаваться. — Да?.. А если хорошо подумать?.. — Пусть подумает, — кивнул высокий. И подмигнул своему напарнику. Никита ничего не смог с ними поделать, когда они свалили его с табурета на пол. Отцепили руку от батареи, схватили за ноги и резко занесли их за голову. И закрепили их за шеей наручниками. — Посиди, подумай… — сказал коренастый. Хорошо сказал — посиди. А как сесть, когда ноги за головой — будто Никита йог какой-то. Положеньице не позавидуешь. Никита занимался кикбоксингом, легко садился на продольный и поперечный шпагат — мышцы у него растянуты. Но в данном случае этого мало. Боль разрывала тело на части. |