Онлайн книга «Удавка для опера»
|
А вдруг он ни в чем не виновен?.. Вряд ли… Но все равно, ей хотелось увидеть его, поговорить с ним… Она ходила в милицию. Только ее не подпустили к Роме и на пушечный выстрел. На свидание с ним никого не пускали. Вообще никого. Как будто сгинул человек… Гроб с телом Павла стоял на столе в комнате. Здесь он пролежит всю ночь. Мама, Юля и Рита будут сидеть возле него, плакать. И все будут тихо ненавидеть Рому. А завтра Пашу похоронят. И никогда больше никто его не увидит. По щекам Риты текли слезы. К ней подошла мама. — Доченька, по одному адресу зайти надо, — тихо сказала она. — Паше нашему могилку вырыли, денежки нужно отнести… Они зарыдали обе. А потом Рита вышла из дома и направилась по нужному адресу. Она возвращалась обратно, когда возле нее остановились две машины. Два красавца-джипа. Из одной машины вышел не кто иной, как Матвей Данилович Нырков. — Маргарита! — обрадовался он. Он подошел к ней, взял ее руку. Только она высвободилась, убрала ладошку. — Прими мои соболезнования, Маргарита…Ты куда-то идешь? — Домой. — Садись, подвезу, — кивнул он на свою машину. — Нет, — покачала она головой. — Боишься? — Может быть… — Да не бойся. Я ведь взрослый мужчина. И достаточно серьезный. У меня и в мыслях нет сделать тебе дурное. — Верю. Но лучше я пешком… — Тогда и я с тобой. Тоже пешком. Ты не возражаешь? Он был таким милым, добрым. Только ей вовсе не хотелось находиться с ним в одной компании. Но не гнать же от себя столь уважаемого человека. Нырков провожал ее домой. В прежние времена, если бы парень вот так провожал девушку, можно было бы всерьез говорить об их скорой свадьбе. Да и сейчас в Семиречье думали по старинке. Только Рита и не помышляла ни о какой свадьбе. Разве что о той, которая должна была состояться. Но все испортил Рома… — Маргарита, еще раз прими мои соболезнования, — скорбным голосом сказал Нырков. — Мне жаль, что так случилось… Я знал твоего брата, он очень хороший человек. — Завтра в двенадцать похороны, — всхлипнула она. — Да, я уже знаю Обязательно приду… Я чувствую себя виновным в том, что произошло. — Вы?! А вы-то здесь при чем? — Я мэр города и за все здесь в ответе. — Но вы же не можете все предусмотреть… — Не могу… Но я должен делать это. По долгу службы… Кстати, в гибели вашего брата мы виновны вместе. И ты, Маргарита, и я… — Почему? — Ты вступилась за Романа Лозового. Если бы не ты, я бы передал его в руки закона, его бы осудили за изнасилование… Ведь уже установлено, что он на самом деле изнасиловал мою жену. Не в тот день, когда вы ездили в Лесокаменск, в другой… — Этого не может быть! — ужаснулась Рита. — Может… Роман Лозовой очень нехороший человек. Насильник, убийца… Его вина полностью доказана… Это он убил твоего брата. — Нехороший человек, — автоматически повторила Рита. — Я бы очень хотела встретиться с ним, поговорить. Хочу спросить, как он мог докатиться до такой жизни. — Я не думаю, что тебе это нужно. Не важно, что толкнуло Лозового на преступление. Важно, что он его совершил. И нет ему прощения. — И все же я хотела бы встретиться с ним… Матвей Данилович, пожалуйста, сделайте так, чтобы меня к нему пропустили. Вы же все можете. — Для тебя, Маргарита, я могу сделать все. Твое желание для меня закон… Завтра у тебя трудный день. Давай я устрою встречу с твоим бывшим другом послезавтра. Рита не возражала. — Будьте добры! Она как будто соглашалась с тем, что Рома ее бывший друг. — Ну вот и договорились… * * * Рома гордо отказался от предложенной сигареты. Точно так же и он подыгрывал задержанным, угощал их сигаретами. Сейчас на месте арестанта он сам. Двое суток прошло с момента его задержания, и только сегодня о нем вспомнили. Вызвали на допрос. Напротив него за столом сидел местный прокурор. Банякин Федор Авдееевич. Неказистой внешности мужичок с серым лицом и желтыми зубами, до самых корней пропитанными никотином. Прокурор не стал насильно совать ему сигарету в зубы. Он положил ее на стол, рядом с ней зажигалку. Будто знал, что Рома скоро вспомнит о ней. — Ну так, наконец, я могу узнать, в чем меня обвиняют? За двое суток его никто ни разу не побеспокоил. Только три раза в день давали вонючую баланду. И передачами с воли не баловали. О встрече с родными и думать было нечего. Все это время он намертво был изолирован от внешнего мира. Неволя — это страшно. Но куда страшней не знать, за что тебя упекли в кутузку. А ведь он уже давно должен был об этом узнать. — В какие-то игры тут за моей спиной играете. Двое суток держите. Но ни санкции на арест, ни постановления о привлечении… Беспредел сплошной! Его возмущение справедливое. И, судя по всему, прокурор был согласен с ним. Только солидарности не проявлял. Он открыл свою папку, достал бумаги. — Вот и санкция, и постановление о привлечении в качестве обвиняемого… От волнения Рома сглотнул слюну. — Лозовой Роман Георгиевич? — официально посмотрел на него Банякин. — Нет! Я Пушкин Александр Сергеевич… Не тяните резину! Моя личность вам известна… В чем меня обвиняют? Прокурор молча протянул ему постановление о привлечении. — Ознакомьтесь сами. Вы оперуполномоченный уголовного розыска, с юридическим образованием. Уверен, мне не нужно объяснять вам сущность обвинения. Сами все поймете. Да вы и без того все знаете… Рома взял бумаги, пробежал по ним глазами опытного юриста. И лоб его покрылся испариной. Его обвиняли в убийстве Голикова Павла Семеновича… Пашка Голиков, его лучший друг… Время убийства — час, когда они расстались в помещении под магазин. Орудие преступления — остро заточенный металлический прут. Удары нанесены в область печени и под левую ключицу в область сердца. Оба ранения не совместимы с жизнью… Дальше все поплыло перед глазами. — Я не убивал! — от волнения стало трудно дышать. Рома расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. И лихорадочно схватил сигарету со стола. Все-таки пригодилась. И зажигалку взял. Чиркнул, закурил. Только глубокая затяжка облегчения не принесла. Прокурор забрал у него бумагу. — Итак, вы ознакомились с постановлением, разобрались с сущностью обвинения. Распишитесь вот здесь… — Не буду, — тупо посмотрел на него Рома. — Не буду, и все… Я никого не убивал… |