Онлайн книга «Удавка для опера»
|
— Как они себя ведут? — Проявляют интерес к нашему заводу. Но пока ничего серьезного не предпринимают. — Осторожничают? — Вне всякого сомнения. — Ты думаешь, эта Вероника знает, где Лозовой? — Возможно… — Может, оприходуем ее? Развяжем язык… — В интересах дела нам не стоит раскрывать свои карты. — Делай как знаешь. Не мне тебя учить. — А Лозового мы возьмем… Ныркову очень не хотелось, чтобы Чусов не сдержал своего обещания. Каждое утро Иосиф Виссарионович подходил к высокому шесту возле своего дома. И под звуки гимна Советского Союза поднимал красный флаг. Раньше он сам старенький проигрыватель включал. Сейчас же это делал Рома. Старый грузин приобщил его к строительству светлого коммунистического будущего. Хорошо, это строительство заключалось только в одном — в поднятии флага. Ну, еще спуск его вечером. А все остальное — не особо тяжкий труд по добыванию хлеба насущного. У Какошвили был небольшой огородик. Урожай не ахти, но хоть что-то. Охотой он не промышлял. Хотя дичь окрест водилась приличная. Иосиф Виссарионович на огородик спину гнуть, а Рома на охоту с его одностволкой. Ружье допотопное, но бой у него отличный. И ни разу еще Рома не возвращался без добычи… Флаг поднят. Рома за ружье. Иосиф Виссарионович за мешок. На огород даже не смотрит. — На охоту, товарищ Лазо? — строго спросил заменитель товарища Сталина. «Товарищ Лазо» — так называл его Какошвили. В честь пламенного революционера времен Великой Гражданской Бойни. Рома просил не называть его так. Мол, плохая примета. Ведь Лазо японские интервенты в двадцатом замучили. А его кто-то другой может замучить. В девяносто восьмом. Но Какошвили был непреклонен. Лазо, значит, Лазо. — На охоту… — А я в деревню, — сказал старик. — Хлеба надо купить, круп, масла, табаку. Тушенку брать не буду. Надеюсь, ты свежего мясца принесешь. — Мамонта забью, какие проблемы. — А может, со мной сходишь? Далеко идти, а ноша тяжелая. И по пути что-нибудь подстрелишь… — Только в деревню я заходить не буду. А вдруг там японские интервенты? — Как скажете, товарищ Лазо… До деревни Ляпино шли долго, часа четыре. Впрочем, какая это деревня? С десяток изб, только половина из них обитаема. Но неподалеку река. А по реке на моторной лодке сюда раз в две недели продукты забрасывают. Какошвили знал, когда приходить. Он загрузил провизией два заплечных мешка. Черствый хлеб на сухари, крупы, масло, соль, спички, сигареты без фильтра. А еще двухлитровая банка черной икры. С тяжелой ношей он вышел из деревни и углубился в лес, где его поджидал Рома. — Случайно завезли, — сказал дед, вынимая из мешка банку. — Красота! Побалуюсь… — И сколько это чудо стоит? — Пять тысяч новыми… Дорого, очень дорого. Поэтому никто не покупал. Говорю же, случайно завезли. А вот мне эта банка по силам… — А деньги? Откуда у вас деньги? С огорода старик на продажу ничего не возит. Нечего да и некуда. Охотой не занимается — белок да куниц на шкурки не бьет. Из старых запасов у него ничего быть не может. Уже давно он в тайге живет, задолго до денежной реформы здесь появился. Все рубли, которые он мог взять с собой, уже давно превратились в разноцветные фантики. А о долларах в те давние времена он думал как о буржуазной пропаганде и не купил бы их у валютчиков под страхом смерти. Откуда деньги? — Как откуда? — ответил старик. — На золотишко меняю… И тут же помрачнел. Понял, что сболтнул лишнее. — Золотишко? А откуда у вас золотишко? — Ну, — замялся дед, — были у меня кольца, серьги… — А если честно? — глядя ему в глаза, спросил Рома. — Ну, товарищ Лазо, вы точно из органов… — Ага, угадали… Сейчас домой придем, будете оперу писать. — Какую оперу? — Что опер скажет, то ему и напишете. Откуда у вас золотишко, например? — Эх, товарищ, товарищ, я вас пригрел… — А вот этого не надо! — отсек Рома. — Я вам не змея, чтобы меня на груди пригревать. Я представитель закона. Официальное лицо. Вам удостоверение показать? — Не надо… В один миг из Сталина старик превратился в какого-то грузинского рабочего, укравшего на заводе кусок трубы. А за это десять лет строгого режима… — Я ведь ничего не украл, — засокрушался он. — Я ведь для нашей родной Коммунистической партии все это берег… — Что берегли? — Не скажу… — Иосиф Виссарионович, чую, утаиваете вы что-то. Противозаконное… — Может быть. Но партия это оценит! Он снова расправил крылья. — Золотые самородки? — спросил Рома. — Может быть… — И никто не знает место, кроме вас. — Да. — Но должна узнать родная Коммунистическая партия… — Да! Когда ситуация в стране изменится. — Боюсь, вы до этого не доживете. — Я еще не совсем стар. — Да я не в том смысле… Кому вы золото сбываете? — Так это давно было. Лет пять назад. Я далеко ездил. В Новосибирск. Я много денег привез… Не совсем из ума выжил старик. Набрал золотишка — и в дальний город, где легко раствориться. — А членские взносы заплатили? Рома встал в позу красноармейца с плаката «Ты записался добровольцем?». — Дет, — побледнел старый грузин. Он крайне серьезно отнесся к полусумасшедшей игре, которую неожиданно навязал ему Рома. — Придется сообщить кому надо. — Не надо! — Тогда показывайте, где берете золото! — Хорошо… Всю дорогу к дому они шли молча. И до следующего утра не обмолвились и словом. Рома не спал всю ночь. А вдруг старик решит взять грех на душу да придушит его сгоряча? Но нет. Все обошлось. Это было единственное утро, когда Иосиф Виссарионович забыл о красном флаге. — Правильно, негоже поднимать флаг, когда не уплачены членские взносы, — строго попенял ему Рома. Тот искоса посмотрел на него. Но не рассердился. Быстро собрался. Забрал у Ромы свое ружье, оставил его с одним «Макаровым». Они шли недолго. Часа два, не больше. — Вот! — показал старик на глубокий овраг, заросший кустарником. Туда уходила еле заметная тропинка. |