Онлайн книга «Не жди меня, мама, хорошего сына»
|
Взгляд у него добродушный, но въедливо-тяжелый. На какой-то миг Сеня вдруг ощутил себя овощем, который посадили в кадушку, посолили, накрыли крышкой с каменным гнетом… «Как бы сок не пустить…» — Подполковник Круча. Начальник ОВД «Битово». Балабакину и вовсе стало не по себе. Что ж он такое совершил, если сам начальник отдела внутренних дел за него взялся?.. — Рассказывай. Голос у подполковника густой. Баритон, стремящийся к нижним, басовым нотам; звучание мягкое, укачивающее. — Что рассказывать? — подавленно спросил Сеня. — Как женщину сбил, расскажи. — А-а, это… — У тебя еще что есть рассказать? — Да нет, нормально все, никаких эксцессов, все, как говорится, шито-крыто! — стараясь скрыть свой испуг, отбарабанил задержанный. — Шито-крыто, говоришь… А женщину зачем сбил? — Торопился очень. Красный свет прозевал. — Куда торопился? — К девушке, конечно… Если бы вы знали, какая у меня девушка здесь, в Битове, вы бы меня поняли и простили… — Я тебя и так простил, но закон не позволяет, — усмехнулся подполковник. — А что за девушка? — Стелла зовут! Золотые волосы, бриллиантовые глаза, рубиновые губы, одним словом, сокровище. Такая любовь, гражданин начальник, такая любовь… — Девушка у тебя здесь, говоришь, в Битове. А сам ты откуда? — Ну, из Битова… Родители у меня здесь. Мать, отец… Но живу я в Москве… То есть жил… — Чего так? — Финансовые проблемы. — С кем не бывает. — Вот и я говорю, что за черной полосой следует белая, — оживился Сеня. — Пройдет печаль, наступит радость, все будет в шоколаде… — Врешь, — усмехнулся Круча. — Почему? — забеспокоился парень. — Слишком гладко стелешь. Да и в тюрьме не может быть белой полосы. Там все в клеточку, без голубой каемочки… Или ты думаешь, что тебе путевку в санаторий за лихость твою гусарскую выпишут? — Нет, — сник Сеня. — А что за проблемы, говоришь? — Да так… — Финансовые, да? — Ну да. — А родители могли денег занять? — Да нет, они сами без денег сидят. Сестра с мужем работают, но у них снега зимой не допросишься. — А у кого одолжить можно? — Ну, есть один человек, одноклассник мой, Петька Воронецкий, у него здесь бизнес небольшой, я его в свое время со знаменитостями знакомил, он у меня в долгу… Сеню снова понесло, он и сам это понял, и Круча заметил. — Тпрр! — осадил его подполковник. — Что-то ты разошелся. Скажи просто, что к однокласснику ехал, я пойму. — К однокласснику ехал. — Торопился очень. — Торопился, — завороженно повторял Балабакин. — Не заметил, что красный свет горит. — Не заметил. — И женщину тоже не заметил. — Был грех, гражданин начальник… — Ясно. Что туману ты нагнал, ясно! — резко сказал Круча. Он уже не просто смотрел на Сеню, он тянул из него душу, вместе с подпорками, на которых держалась часть подсознания, создающая ложные образы. Балабакину вдруг показалось, что нет в нем больше способности врать… — Майору Комову ты рассказывал, что спешил к родителям и ехал на желтый свет, — продолжал давить на него подполковник. — Для меня ты сочинил другую сказку — ехал к Стелле да на красный свет. Потом ты поехал к однокласснику… Плести ты умеешь, Балабакин, но не знаешь, к чему привязать свое вранье. — Ну почему не знаю, — замялся Сеня. — Знаешь, к чему свое вранье привязать? — усмехнулся Круча. — Да не вранье… — Кто сбил гражданку Вихареву? — Я! — Еще раз спрашиваю, кто? — Я. — Спрашиваю еще раз! — Не знаю… — Только не говори, что машина была в угоне… — Не скажу… — Тогда кто сбил женщину? — Не скажу… — Ну, тогда на этом и закончим. Сейчас отправишься в изолятор временного содержания. Извини, мест свободных нет, есть только в камере с бомжами. Но это не страшно. Страшней, когда ты в следственный изолятор попадешь… Парень ты стильный, как сейчас таких называют, подскажи. Метросексуалы? — Э-э, да… — сконфуженно кивнул Сеня. Как представитель музыкального бомонда, он тщательно заботился о своей внешности по мере возможности, посещал салоны красоты, следовал моде. Конечно же, он считал себя утонченной натурой… — Метросексуал и гомосексуал — не совсем одно и то же, — продолжал Круча. — Но, поверь, в тюрьме в такие тонкости не вникают… Или тебе нравится мыло с пола поднимать? — Не-ет! — в панике затрясся Балабакин. — А будет, парень. Все будет, если ты за ум не возьмешься… Тебя будут топтать, тебя будут растирать по полу как плевок, ты будешь думать о том, как поскорее покончить с собой, а загробный ад будет казаться тебе раем… Подполковник говорил на редкость убедительно, ужас в его словах был настолько осязаемым, что Сеня схватился за стул, с силой прижимая его к своему седалищу. Он не хотел поднимать мыло в тюремной бане… — Я и так потратил на тебя много времени, — с сожалением сказал Круча. — Ценности ты никакой не представляешь, хочешь сгинуть в тюрьме — твое право. Сейчас тебя отправят в изолятор, а послезавтра предъявят обвинение… Он взял трубку темно-серого телефона без наборника номера, приложил ее к уху. — Сорокин, Балабакина в предвариловку! — Не надо! — еще крепче прижимая к себе стул, прорыдал Сеня. — Я все скажу! — У тебя всего две минуты времени, — с пугающим безразличием сказал подполковник. — Пока за тобой идут. — Это не я женщину сбил! Не я! — Если врешь, постарайся сделать это убедительно. — Я не вру… Не я в машине был… И машина не моя… — Как не твоя, если на тебя зарегистрирована? Балабакин не врал, он сильно волновался, поэтому Круче приходилось вытягивать из него слова. — Де-юре моя, а де-факто у меня ее отобрали. За долги. — Кто? — Это долгая история… — Ну, если долгая, то я пойду. Рад был познакомиться, Балабакин. — Постойте! Сеня уже догадался, что никто не сможет помочь ему, кроме подполковника Кручи. Начальнику ОВД не нужны липовые галочки в отчетности раскрытых преступлений, его интересует истина… |