Онлайн книга «Волк и семеро козлов»
|
– Так нечем красить… И вообще, я этим не увлекаюсь. Я же не трансвестит и не очень люблю в женской одежде ходить… – Вас, пидоров, не разберешь, голубые вы или розовые. Одно слово, гомосятина… Я тебя не обидел? – Нет… – Мишель расстроенно посмотрел на Ролана. – А зря. Ты должен обижаться. Потому что ты обиженный… Я тебя не обидел? – Нет… То есть да… – Вот и правильно… Давай договоримся: твое дело – молчать в тряпочку, если слова не дают, и ни с кем не заговаривать без моего разрешения. Ни с кем! Понятно? А если кто приставать будет, без моего разрешения ни капли в рот, ни пальцем в жижу. Ты меня понял? – Да. – Тогда будешь жить. Тебя никто не тронет, пока я рядом. А я могу быть рядом всегда. И здесь. И в любой хате, куда тебя определят. Тебя определять будут, а я сам хату выбираю… Или ты думаешь, что тебя здесь весь срок продержат? – Э-э… Нет, не думаю… – А сюда вообще как попал? – Ну, меня же избили… Сюда перевели, а майор посмотрел на меня – почему синяк под глазом, спрашивает, губа почему разбита? В лазарет направил… – Именно в эту палату? – Мне все равно… – Это, можно сказать, лучшая палата. Я-то при своих, я могу себе это позволить. А ты чем расплачивался? – Ничем. – Так не бывает… Может, векселями? Кому-то пообещал свою «лав»? – Э-э… Нет, не обещал… – Может, кто-то на что-то намекал?.. Это не праздный вопрос. Мне очень интересно знать, у кого на тебя виды. Может, майор что-то говорил? Ты давай вспоминай, мне надо знать, как все было. – Да, он говорил. Сказал, что мне там рады будут. С насмешкой сказал. С грязной такой насмешкой. Но я уже привык… А может, он вас имел в виду? – Запомни, голубь, никто и никогда меня не имел. И никогда иметь не будет. И ты не мечтай, понял… – Так я же не в том смысле! – всполошился Мишель. – Я хотел сказать, что майор про вас говорил. Ну, не про вас конкретно, а про то, что вы будете рады. – Я уже рад, голубь. Но я молча радуюсь. И ты молчи. Чтобы я тебя не слышал… Ролан повернулся к Мишелю спиной. – Если вдруг кто-то наедет, сразу ко мне. А так чтобы никаких звуков… Мишель вел себя смирно. Все время молчал, говорил только с разрешения Ролана. И ужинал на своей кровати, поскольку за стол садиться ему не дозволялось. А ночью он заснул лишь после того, как Ролан сказал, что ему можно спать. До этого голубец терпеливо ждал, когда Тихонов позовет его к себе в постель. Все это было бы смешно, если бы не было так тошно. А утром в палату пожаловала Изольда. Увидев Мишеля, она остолбенела. Она-то знала, что у Ролана появился сосед, но не думала, что такой красивый – на женский, разумеется, взгляд. К тому же она узнала его. Мишель лежал на заправленной постели в пижаме, забросив ногу за ногу, и ловко орудовал пилочкой для ногтей по прямому ее назначению. Увидев Изольду, он пугливо поднялся с постели. – Климов?! Ты? – Я, Изольда Германовна. – Что ты здесь делаешь? – Да вот, старого друга приехал навестить, – улыбнулся Ролан. – Друга?! Знаю, как ты с ним дружил… – Я с Арнольдом плохо дружил. А с Мишелем я хорошо дружу. Правда, Мишель? – Правда, – заискивающе глянув на него, кивнул голубей. – И вы со мной хорошо дружите, Изольда Германовна. Вот, с Климовым удружили… Спасибо, что ко мне его устроили. – Я устроила? Это Михайловна все… Э-э, не важно, кто… – А я думал, что это ваша работа… Ну все равно, спасибо вам. За то, что я сюда попал. А то бы я вчера остался без чудной ночки… – Без чудной ночки, говоришь… – занервничала женщина. – Что, и на горшок не бегаешь? – Ну, не без этого, – поморщился Ролан. – А можно без подробностей? – Без подробностей можно в карцере, а здесь без этого никак. Диарею лечить надо. Заткнуть проход, конечно, можно, но это не выход… – Вы уж определитесь, пожалуйста, проход это или выход. – Выход. Будет тебе выход. Из лазарета. Ролан промолчал в ответ. Такая перспектива его не устраивала. Во всяком случае, сейчас. – Ладно, потом поговорим… Она ушла, закрыв дверь извне. Ролан прислушался – вот отошла в сторону или сложилась гармошкой маскировочная панель, открылась дверь, послышался чей-то мужской голос. Изольда пожаловала в соседнюю палату, и кто-то восторженно поприветствовал ее. Может, сам вип встретил ее громкими словами, а может, его любовник. Жаль, что Ролан не обладал магической способностью проникать сквозь стены… Но зато ему хватило ума приручить Мишеля, и это сыграло ему на руку. Еще до обеда в палату пожаловал санитар и привел мужчину, внешность которого показалась Ролану знакомой. Большая, приплюснутая с боков голова, глубокие залысины, жесткие курчавые волосы, бакенбарды. Знакомый лоб, надбровья, хотя не так сильно нависающие над глазами, как на фото, что прислала Ролану Аврора. И ноздри шире переносицы, и носогубный треугольник выражен не так четко. Но все-таки это был Корчаков. Правда, какой-то неухоженный. Из носа торчат волосы, на щеках совсем не стильная двухдневная щетина с проблесками седины. Взгляд потухший, но тем не менее в нем чувствовалась жесткость уверенного в себе человека. Спортивный костюм дорогой, но мятый, и майка под ним несвежая. Это указывало на то, что Корчаков запустил себя. И условия неволи – не причина, а всего лишь повод для этого. Есть такая категория людей, которые при малейших неудобствах перестают следить за собой. А в тюрьме такие индивидуумы очень быстро превращаются в презираемую чернь, что почти автоматически переводит их в разряд «чертей» и прочих изгоев. Впрочем, до такой крайности Корчакову еще далеко. Санитар ушел, закрыв за собой дверь, а Корчаков остался в палате. На Ролана он даже не смотрел, все его внимание занимал Мишель. Похоже, активисту-любителю требовался свежий пассив. Именно поэтому Мишеля и направили сюда, чтобы он стал новой подружкой особо ценного мецената. Как говорится, любой каприз за его деньги. А Изольда устроила ему свидание с кандидатом на вакансию. Скорее всего, она должна была это сделать по долгу службы, но, возможно, ею двигал еще и другой мотив. Скорее всего, женщина хотела, чтобы Корчаков забрал Мишеля в свою палату, а Ролан остался в одиночестве, которое она могла бы сгладить сегодня ночью. – Привет, я Натан, – сказал гость, присаживаясь к голубею на край его койки. Ну вот, теперь все окончательно встало на свои места. – Мишель. – А я Тихон. Но Корчаков едва лишь глянул на него и сухо кивнул – дескать, я обратил на тебя внимание, мужик, так что не переживай. А потом, лаская Мишеля взглядом, елейным голосом спросил: |