Онлайн книга «Выстрел, который снес крышу»
|
– Да вот, Эльвира Тимофеевна, шляются, где ни попадя. Особенно этот, – кивком указал он на обескураженно притихшего Дудника. Но врач на него даже не взглянула: все ее внимание было сосредоточено на Торопове. – Так и норовит сбежать. И этого с собой взял. Я их у склада нашел, возле прачечной. Они в окно там смотрели… – Как они там оказались? – Говорю же, сбежали. Отвлекся на секунду… – Плохо, Сергеев, очень плохо. Нельзя вам отвлекаться. – Еще раз, и пристрелят тебя, как собаку, – ожил вдруг Дудник. – А потом в бетон закатают, понял! С Эльвирой Тимофеевной шутки плохи, так и знай! Наконец-то и он смог привлечь к себе внимание, но Архипова глянула на Рому без злости. Дудник был для нее пациентом, и взятки с него гладки. – Отведешь Романа Васильевича в палату, – распорядилась она. И когда Дудника увели, заняла его место рядом с Павлом. – Решил возглавить сообщество пинкертонов? – с незлобной иронией спросила она, глядя куда-то перед собой. Руки в карманах халата, плечи приподняты, на лице выражение легкой, но усталости. – Ничего я не решал, – робко отозвался Торопов. Уж очень ему не хотелось попасть в опалу. – А что возле склада с Дудником делал? – Так просто… – А я думала, ты на поправку пошел, а у тебя все просто, – с упреком сказала врач. – Все просто, как у дурака. – Я не дурак, – мотнул головой Павел. – И не все просто. Я думал, это Маша… Спохватившись, он прикусил язык, но было уже поздно. Не должен он был говорить про Машу, чтобы не выдать себя, но проболтался. – Ты видел Машу? – Мне показалось, что это Маша. Она среди деревьев мелькала. Я думал, она меня зовет… – И ты пошел? – Да. – И это было не во сне? – Я думал, что это во сне. Я спал после обеда, еще бы спать и спать, а мы гулять. В общем, спросонья померещилось… – Но ты воспринял ее всерьез, если пошел за ней… Как часто она к тебе приходит? – Да не часто… Совсем не приходит. – Хочешь сказать, что ты совсем здоров? – Нет… Не знаю… – замялся Павел. – Плохо, Торопов. Ты пытаешься скрыть от меня свою болезнь, а она тем временем прогрессирует… Часто ты общаешься со своей женой? Вопрос ее прозвучал так хлестко, что Павел невольно вздрогнул. – Общаюсь?.. Ну, иногда… – Она приходит к тебе во сне или наяву? – Когда как. – Почему я ничего не знаю? Мы же договаривались, что ты будешь сообщать мне обо всем. – Ну… Я… – Что – ты? Считаешь себя здоровым и пытаешься искать своего клоуна? – Нет, не пытаюсь… – Что ты делал возле склада? – Ничего… – Но ты же был там? – Был. Меня Дудник туда привел. – Опять мафию искали? – Какую мафию? – А то ты не знаешь, – иронично скривила доктор губы. – Дудник считает меня крестной матерью мафии. Или что-то в этом роде. – Дудник – это диагноз. Я ему не верю… Он сказал, что у вас разврат здесь процветает. Говорил, что врач Косынцев молодых и красивых пациенток совращает. Наркотики, секс, все такое. А Косынцев с какой-то женщиной был. Не самая молодая женщина, в теле… Торопов осекся, осознав, как низко он пал. Возможно, Илья Макарович хранит свой роман с кладовщицей в тайне, а он раскрывает его, как последний доносчик. И виной всему страх перед Эльвирой Тимофеевной, отсюда и постыдное желание выслужиться перед ней, чтобы она отменила свой диагноз-приговор. – Ну, и чего ты замолчал? – подстегнула она собеседника. – Да так… Это их личное дело. Ничего не было, ничего не видел… – Это называется раздвоением сознания. То видел, то не видел… Торопов тоскливо вздохнул. Только раздвоения сознания ему не хватало. Как бы медикаментозное лечение не назначили. – Видел. Все видел, – мотнул он головой. – Косынцев был с женщиной… Увы, но страх перед Эльвирой Тимофеевной оказался сильнее моральных принципов. – И чем они занимались? – Просто лежали… Ну, уже после того… – После чего? – Вы должны понимать, – замялся он. – А если не понимаю? – Ну, секс у них был. Я так думаю. – А кто с ним был? Может, я? – Я что, ненормальный? Я же сказал, что женщина была немолодая уже, – соврал он. – И в теле. Старая, значит, и толстая. А вы молодая. Очень стройная… И я бы даже сказал, красивая… – Вот только льстить мне вовсе не обязательно! В ее голосе можно было угадать кокетливые нотки, но гораздо больше в нем было раздражения. И на Торопова она посмотрела с недовольством. Но этим взглядом психиатр обращалась к нему пусть как к проштрафившемуся, но мужчине. Казалось, на какие-то мгновения она забыла, что имеет дело с душевнобольным. – Я не льщу, – мотнул головой Павел. – Вы, может быть, уже в возрасте, но я вам точно скажу, не каждая молодая красотка сравнится с вами… Эльвира Тимофеевна действительно была хороша собой, но все-таки лести в словах Торопова было больше, чем подлинного восхищения. Ему нравилась эта удивительная женщина, но еще больше он боялся ее. И готов был угождать ей, чтобы по ее врачебной воле не превратиться в растение. – Увы, но я не могу сравниться с твоей женой, – сказала женщина с жеманно-ироничным сожалением в голосе. Но при этом посмотрела на Торопова как на своего пациента. Больше он не интересовал ее как мужчина. – И затмить ее не могу. Являюсь к тебе каждый день, а твою жену изгнать из твоего подсознания не могу. Или я плохой врач, или не очень красивая женщина… – Да, но вы являетесь ко мне днем. А вы попробуйте явиться ко мне ночью, – неожиданно для себя предложил Павел. И спохватившись, робко добавил: – Шучу, конечно. – В каждой шутке есть доля здравого смысла, – проговорила Эльвира Тимофеевна и сосредоточенно посмотрела на Павла. – Знаешь, я, наверное, так и поступлю. Я буду приходить к тебе по ночам… – Но так нельзя, – в замешательстве мотнул головой Торопов. – У вас дом, семья, дети… – Дом есть, – кивнула она. – А семьи нет. И детей тоже. Так что я ничего не потеряю. Но, возможно, приобрету. Еще одну излеченную мною душу. Обещать ничего не буду, ни тебе, ни себе. Но ты жди меня, Паша. Жди! Я приду к тебе ночью… |