Онлайн книга «И жизнь моя - вечная игра»
|
– Елена где? – А почто тебе она, князь? – неожиданно избоченилась Акулина. – Сама знаешь, почто, – нахмурился Тимофей. – Знаю. Потому и спрашиваю... Негоже дочь мою по рукам таскать. – Хочешь, в Заболонь ее отвезу, в хоромы? – Хочу. Чтобы ты в жены ее взял, хочу! – Я христианскую веру проповедую. В Перуна бы верил, взял бы Елену второй женой. А так не могу... – Лучше б ты язычником был, – горько вздохнула женщина. – Чего нет, того нет, – перекрестившись, сказал Тимофей. – Видно, не люба тебе Елена... – Люба, очень люба... – Вот и возвернись в прежнюю исконную веру... – Ты, ведьма, говори, да не заговаривайся! – вспылил Тимофей от таких слов. Акулина испугалась, закрылась руками в ожидании удара. – Ты брось эти бесовские козни! – Нет, нет, что ты, соколик! Ты не так уразумел! – Смотри, как бы сама не уразумела, на костре! – Ну что ты! Что ты! – Елена где? – В лесу она... Все там сейчас... – А ты чего здесь? – Я за дочь боюсь. За себя не боюсь... – Не боишься, что дочь без матери останется? – Она уже взрослая девушка... Ты здесь побудь, князь. А я в лес схожу... Женщина ушла. Тимофей тоже не стал оставаться в пропахшей травами лачуге. – Данила, Устимьян! Коней в реке напоить! – распорядился он. – Бронислав, Радомир, на дворе дозором стойте. – Князь, изволь за этой ведьмой последить, – вызвался Радомир. – Ты же знаешь, я могу тихо, как лис... – Проследи, – соглашаясь, кивнул Тимофей. Радомир не слышал, о чем он говорил с Акулиной. Но раз уж и он назвал ее ведьмой, то есть в ней что-то бесовское. Как бы лиха на них не навела. Радомир исчез, но не вернулся с появлением Акулины, которая вела за собой сияющую от радости дочку. Елена была настолько прекрасна, что Тимофей забыл и про своего дружинника, и про людей, которые возвращались в свое поселение вместе с ней. Он хотел обнять ее и приголубить прямо во дворе, но Елена завела его в дом и там сама обвила руками его шею. – Как же я рада тебе, любый мой! – ласково прошептала она. – Как здоровье твое, любая моя? – Болела очень. – А сейчас? – Сейчас хорошо все, как видишь. Мать на ноги поставила. – В Подостов чего не возвращаешься? – Плохо мне там. Люди косо глядят, в спину пальцем тычут... – Я тебя в Заболонь к себе заберу. – Там то же самое... Еще и жена твоя... Не будет мне там жизни... – Версту земли тебе дам, терем добрый поставлю, как боярыня жить будешь... – Что же раньше не дал? – Раньше думал. И делал. И верста для тебя есть, и терем стоит, – благодатно улыбнулся Тимофей. – И челядь у тебя есть... Уже как боярыня жить будешь... – А большой терем? – просияла Елена. – И терем большой, и околье крепкое... Мать свою заберешь... – А можно? – Можно... Тебе все можно... – Что ж ты раньше про версту и терем не сказал? – с каким-то непонятным упреком спросила она. – А нужно было? – подспудно встревожился Тимофей. Он действительно нарезал ей меру земли недалеко от Заболони, воздвиг терем, обнес его частоколом, холопов в челядь набрал. На готовое обрадовать ее хотел, потому и рассказал ей об этом только сейчас. – Ну, надо было сказать... А то мать думала, что ты в черном теле меня... Ну, да ладно! Ехать надо! Прямо сейчас! Ей хотелось поскорее попасть в свои владенья. Этим и можно было объяснить ее торопливость. Но Тимофею показалось, что дело здесь в другом. Чего-то боится Елена, от чего-то убежать поскорее хочет... Акулина удивилась, когда узнала, что дочь собралась в путь-дорогу. Обрадовалась, когда узнала, какие блага даровал ей Тимофей. Но не стала торопить Елену. И ему предложила остаться на ночь. В этот момент и появился запыхавшийся от быстрого бега Радомир. На ходу вытащил меч из ножен, замахнулся на хозяйку дома. И ударил бы, если бы Тимофей его не остановил. – Белены, что ли, объелся? – Беда, князь! Эта ведьма погибель на нас навела! Кони где? – У реки... – Бежать к ним надо. Бежать! Только он это сказал, как со стороны леса показались скачущие на лошадях и просто бегущие люди. Шлемы с узкими тульями, кольчуги, щиты, копья... Ярость их была обращена к Тимофею, он сразу почуял это, поэтому, схватив Елену за руку, увлек ее вниз по склону к реке. Радомир и Бронислав устремились за ними. И без того уставший Радомир совсем скоро выдохся. Не в силах больше бежать, крикнул: – Князь, дозволь задержать их! Тимофей дозволил. Слишком быстро приближались конники, и если не сбить им ход, то не дадут они добраться до реки. Радомир вынул из колчана лук, наложил на него стрелу. – Держись, друже! – крикнул ему Тимофей. – Мы скоро! К счастью, долго бежать им не пришлось. С Данилой и Устимьяном они встретились по дороге к реке. Те неторопливо вели коней с водопоя. Лошади были под седлом, поэтому Тимофей с ходу запрыгал на свою Чернавку. В двух словах объяснил Даниле и Устимьяну, что нужно ехать спасать Радомира. Он возглавил свое малое воинство, и первым пронзил копьем вражеского всадника, который пытался, но не мог достать мечом отчаянно защищавшегося Радомира. Не сбавляя ход, врезался в гущу разбойных ратников; поддерживаемый своими дружинниками, смял их, обратил в бегство. Радомир был весь изранен, досталось и Брониславу с Данилой. Но главное, что Елена не пострадала. Тимофей помог ей слезть с коня, принадлежавшего Радомиру, посадил к себе в седло. Можно было ехать в сторону Подостова, но тут подоспел пеший враг. В воздухе засвистели стрелы. Тимофей велел поворачивать к реке, но вдруг обнаружил, что и этот путь для него закрыт. Из лесу, перегораживая тропку, выбегали смерды с топорами и кольями. У этих не было доспехов, но их численность и вооружение навевали серьезные опасения. С их стороны тоже полетели стрелы. И одна из них впилась Елене в грудь. – Дьявол! – в бешенстве заорал Тимофей. И повернул в сторону обрыва. Если повезет, он пройдет по кромке крутояра над рекой и выйдет к селению, откуда тянется дорога на Подостов. Но его расчет не оправдался. На пути к деревне лежала глубокая непроходимая расщелина, разрезающая обрывистый берег пополам. Перебраться через это препятствие можно было, только спешившись. И то с большим риском для жизни. О том, чтобы преодолеть его с раненой Еленой на руках, не могло быть и речи. Еще можно было перейти через пропасть у самого ее истока, но его уже захлестнула толпа разбойников. |