Книга Когда любовь соперница у смерти, страница 37 – Владимир Колычев

– Что, и никого не осталось? – перебил Черепанова начальник.

– А какой дурак останется, если там до ядерного полигона рукой подать? Радиация там страшная…

– Радиация?!. Радиация – это плохо, – задумался Гнутьев.

– Хуже не бывает.

– И как же Прилепов там может жить?

– Он же мутант с рождения, ему радиация не страшна. А отец у него ученый, он знает, как с радиацией бороться. Может, у них там бункер какой. А что? В поселке никто не живет, полиции нет, бояться некого. Что хочешь, то и делай… Вот они что хотят, то и делают. Бизнес у них там какой-то. И деньги хорошие…

– Какой бизнес?

– Какой именно, не знаю, но, возможно, незаконный. Может, цветной металл собирают, там сейчас такой промысел процветает. Может, у них там целая система. Вон Прилепов охрану к сыну приставил. А откуда охрана? Оттуда же, с полигона. У Тырчанова пистолет иностранного производства, у Сереги та же «беретта» была. А машины какие – у одного «Инфинити», у других – «Хаммер».

– И джипы, и катер… – вспомнил Гнутьев. – На Иртыше, говоришь, поселок стоит?

– Ну да.

– А он от нас на катере ушел.

– Предположительно.

– Значит, продумал все, паразит. Из Запалихи к нам по Оби, а потом дальше, вниз по течению. Так по воде и до Чагана своего дойдет…

– Как по воде? – с обличительным удивлением спросил я. – Вниз по течению – это, грубо говоря, на север. А Чаган – это на юге.

– Что, Петрович, умнее начальника хочешь казаться? – ликующе улыбнулся Гнутьев. – Ты же у нас тайгу в одиночку покорял, а географию не знаешь, как же так?

– Почему не знаю?

– Потому что не знаешь, где Иртыш впадает в Обь. В районе Ханты-Мансийска впадает, это за тысячу верст от нас, как раз вниз по течению. Сначала Обь – вниз, а потом Иртыш – вверх, и до самого Казахстана…

Для убедительности Гнутьев подвел меня к карте России, что висела в кабинете в пространстве меж двумя окнами, и ткнул в нее носом. Признаться, я был посрамлен.

– Плохо, Петрович, очень плохо. А ведь можно было этот путь сетью перекрыть, глядишь, и поймали бы преступника. Или даже преступников!

– Может, еще не поздно? Расстояние большое. Туда тысяча километров, обратно тысяча.

– Расстояние большое, а катер быстрый или нет?

– Вообще-то, быстроходный… Но реки плотинами перегорожены, электростанции там, судопропускные шлюзы, а это заминка…

– Может, и застрял где, – задумался Гнутьев. – Но вряд ли мы что-то сделаем. Погоню организовывать поздно, а где их перехватывать, мы не знаем. Номер катера к тому же неизвестен… Попробовать, конечно, можно, но вряд ли… Надо их в этом Чугуне брать…

– В Чагане, – поправил его Черепанов.

– А надо, чтобы он для них чугуном стал. Чтобы их как чугунной крышкой накрыло, или чугунком… В общем, надо бы их там… Но радиация – это, конечно, серьезно, сталкеров мы в отделе не держим… Или есть у нас сталкеры, а, Петрович?

В голосе Гнутьева улавливались ироничные нотки, но мне, признаться, было не до шуток. Я представил, как буду ходить по пустынным улицам мертвого города в прорезиненном коконе ОЗК и в противогазе, и вдруг почувствовал, что начинаю задыхаться… Да, есть такая истина – кто не бегал в противогазе, тот не знает цену воздуха. Но эту аксиому я впитал в себя еще в армии. Были у нас занятия по оружию массового поражения, никогда мне этого не забыть. И освежать воспоминания совсем неохота.

Но беда в том, что я должен был найти и задержать Гарика. Арина меня об этом просила, нет, заклинала… Потрясение, вызванное смертью Северьянова, вернуло ей ясность ума, но, увы, ненадолго. Несомненно, сейчас ее состояние не в пример лучше, чем сразу после того, как она повредилась рассудком, с ней можно говорить, она помнит обо всех событиях своей жизни, но все же нуждается в специальном лечении. Поэтому и находилась она сейчас в психиатрической клинике. Вадим Ефремович почти уверен в том, что скоро здравый ум вернется к ней во всей своей полноте, но пока что, увы, к нормальной жизни она вернуться не может. И, возможно, виной всему – довлеющий над ней страх. Она по-прежнему очень боится Гарика. И я, пожалуй, должен был принести ей его голову.

– Может, и были, – угрюмо качнул головой я. – Но все вышли.

– Плохо… Что ж, будем обобщать доказательную базу по преступникам и подавать их в розыск по линии Интерпола. Пусть казахская полиция ими занимается.

– У них полномочия, а у нас даже оружия нет, – кивнул Черепанов. – Если ехать в этот Чаган, то без табельного оружия. А какой смысл тогда туда ехать? Преступники точно вооружены, и неизвестно, сколько их там. Может, там такая мафия…

– Если мафия, тогда Прилепова точно не взять, – выплыв из глубины своих раздумий, изрек начальник РОВД. – Мафия под защитой радиации – я еще такого не встречал… Плохо, что вы преступников упустили, очень плохо. Но раз уж такое дело, придется смириться, и мне, и вам…

– А если я не хочу смиряться? – спросил я неожиданно для всех, в том числе и для себя.

– И что ты предлагаешь? – с интересом посмотрел на меня Гнутьев.

– Поеду в Чаган.

– Без оружия.

– Оружие в бою добуду… Шучу, конечно.

– Это с твоей стороны шутка, а с их… – полковник махнул рукой в сторону юга, – может быть не до шуток.

– Сам знаю, что сильно рискую.

– Ты это брось, Петрович. Гиблое это дело. Если не убьют, то радиация задушит. В лучшем случае интерес к женщинам потеряешь, – Черепанов улыбнулся, но лишь краешком губ. В целом же выражение его лица как было серьезным, так таковым и осталось.

– Ничего, что-нибудь придумаю. Вот, например, водка – лучшее средство от радиации… Да и не полезу я на рожон. Так, гляну, что это за город такой, Чаган, а потом обратно, в Семипалатинск.

– Почему в Семипалатинск?

– Ну, должен же я владельца «Хаммера» пробить…

– Это дело, – кивнул Гнутьев. – А в Чаган соваться не надо, не дело это…

– Да я так, посмотрю только и обратно. По Иртышу похожу, может, катер знакомый увижу…

– Катер – примета серьезная, – вслух рассудил Черепанов. – Ее под воду не спрячешь…

– Глядишь, и на Прилепова выйду, – удивляясь собственной смелости, продолжал я.

– Только сам ничего не предпринимай, – предостерег меня Гнутьев. – Главное, узнай, где он, а уж мы с казахами порешаем, что делать. Дело-то серьезное… Хотя нет, никуда ты не поедешь, – сказал полковник, с едва заметной хитрецой глянув на Черепанова.

– Не поедешь, – уловив начальственную мысль, подтвердил тот.

Я понимал, что меня элементарно дразнят, чтобы распалить мое упрямство, утвердить меня в принятом решении. Но, тем не менее, даже не пытался соскочить с крючка. Как будто нарочно позволял загнать себя в ловушку, чтобы не сбиться с намеченного курса. Не хотелось мне ехать ни в какой Чаган, а нужно было!..