Онлайн книга «Хранитель силы»
— Мой сын Томас — фон Вальдберг! — Старшина, сходи, погуляй с этим ублюдком, — по-русски сказал Пронский. — Он мешает нам разговаривать. — Просто погулять? — осторожно переспросил тот. — Пока да. Сыромятнов выдернул из кабины подростка со связанными руками и ногами, кинул на землю. — Давай, раб божий! Скачками! Генерал не шевельнулся, не издал ни звука. Удерживая за шиворот Томаса, старшина отволок его на несколько метров в сторону и сразу канул в темноту. — Куда повели моего сына? — наконец спросил генерал. — На прогулку. Он вам мешает думать, барон. В его отсутствии придут нормальные, отцовские мысли. — Вы приказали расстрелять Томаса? — Нет, намазать ему бутерброд! — Если он умрет, то как настоящий солдат… — Даже звери защищают своих детенышей, барон, — тихо и со скрытой ненавистью проговорил Пронский. — Никак не ожидал от вас… Интеллигентный, образованный Герман фон Вальдберг превратился в людоеда. Это результат вашего фашизма. Вы полностью деградировали. Неужели не чувствуете этого? — Он не убьет Томаса, — вдруг с уверенностью вымолвил генерал. — Я молился… Просил не карать сына — наказывать меня. Томас — ангел! Он еще не совершал греха… И услышал голос. Этот человек не убьет. Томас будет спасен Небесной силой. Пронский пожалел, что отдал команду в присутствии генерала, и только сейчас подумал — а вдруг он знает русский и все понял? Хотя по сведениям разведки, фон Вальдберг презирал все славянское и этими языками не владел. В тот миг сквозь канонаду и гром разрывов где-то рядом послышался глуховатый щелчок, похожий на выстрел. Генерал насторожился, завертел головой. — Что это было? Выстрел? — Возможно. На своего бога надейся, да сам не плошай. Он не понял пословицы, как бы Пронский старательно не переводил, вскинул связанные руки, подержал перед собой. — Не верю, нет! Господь спасет Томаса! Русский солдат не убьет! И замер, словно ожидая еще какого-то грома с небес. — Блажен, кто верует, — серьезно проговорил Пронский. — Вы же аристократ, генерал! И это смешно — всецело полагаться на высшую волю. На небесах устали от ваших молитв и сумасшедших поступков, вроде вашей попытки принести в жертву любимого сына. Проявите свою волю, барон! Тот как-то враз повеселел, даже вдохновился. — Аристократия Германии потерпела крах, трагедию. Она сочеталась браком с подонком Гитлером и утратила волю к сопротивлению против насилия. — Ну да, теперь Гитлер стал подонок и насильник. А давно ли кричали ему — хайль? — Демократы, фашисты, коммунисты и прочие революционеры всегда ставили аристократию в трагическое положение. Разве русская аристократия не продалась Ленину-Сталину? Таким же подонкам, как Гитлер? Например, вы, князь, служите большевикам так же, как я фашистам. — Вы бы сейчас не рассуждали, а побеспокоились о сыне! — О нем беспокоится Господь. Я слышал голос… — Хорошо, барон. Я допускаю, что мой человек не убьет вашего сына. Но в таком случае, я это сделаю сам. — Вы сделаете, — сразу же поверил генерал. — Продавшийся аристократ не имеет чести… — О чести советую помолчать! — оборвал полковник. — Или вы забыли, кому служите?.. Но у нас недостаточно времени, чтобы вести дискуссии. Предлагаю обмен: ценности НСДП на жизнь сына. — Томаса нельзя убивать, — иначе заговорил барон. — Он последний фон Вальдберг. После смерти жены я женился во второй раз… И долго не было детей. Потом Ингрид молилась в этом костеле и родился Томас, поздний ребенок. Последний. Два старших сына погибли… Вы же понимаете, князь, что значит последний? — Что же вы его отправили в солдаты, барон? — Я не хотел, всегда выступал против, но моя жена Ингрид… И сам Томас… Подросток имеет очень большую страсть и совсем малый разум. Точно как молодая женщина, как моя жена… И оба с повадками собак из бродячей стаи, готовы загрызть любого, даже самого крупного пса, который живет у хозяина. У меня была одна ночь, чтобы переубедить Томаса, взять его с собой и увезти из этого ада. — Или принести в жертву, если не поедет? — Да, я имел такие намерения, чтобы Господь увидел и остановил мою руку… Вы же знаете историю об Аврааме? — А если бы не остановил? — Тогда следует полагаться лишь на свою волю… — Ситуация резко изменилась, барон. Вы в плену вместе с сыном. Вас я никогда не отпущу и в случае опасности — расстреляю. Но Томаса могу отпустить. Так подумайте о нем! Пока есть время! — Буду молиться за него, — отрешенно сказал он. — Я полагаюсь лишь на высшую волю. Она гарантирует жизнь, вы гарантируете смерть. — Молись, — разрешил Пронский и вышел из машины. — Даю тебе три минуты. Сыромятнов сидел на земле, привалившись спиной к переднему бамперу. Павшая на грудь голова делала его похожим на спящего. Вселенский громовой грохот над городом прекратился, и почти разом умолкли зенитные батареи. Слышался лишь треск и гул близких пожаров да редкие взрывы бомб замедленного действия. — Где этот пацан? — Пронский поставил старшину на ноги. — Это не пацан, — проговорил тот пустым, бесцветным голосом. — Хотел сказать — не человек… От него исходит смрад, и еще улыбается — не убьешь… Или безумный, или… — Что — или?.. — Вы взяли меня за… духовный опыт… А его мало, или нет совсем! Меня отец учил… А я не пойму, кто был передо мной — ангел или отродье сатанинское?.. — Где парень? — Я отпустил… Нельзя, коль не уверен… Но он сам идет под нож… — Ты понимаешь, что сделал? — Что тут не понимать?.. Отпустил, а он не уходит, не убегает. Вон, сидит… Только сейчас полковник заметил черную тень в двух метрах от старшины, эдакий комок, сидящий на корточках. — На твое счастье не убегает, — капитан взял Томаса за великоватый мундир, потащил в машину. Генерал встретил сына как ни в чем не бывало, разве что воскликнул трепетно: — Где ты был, Томас? Я начал волноваться… — Гулял по саду, с русским солдатом, — сказал гитлерюгенд. — Там цветут вишни… — Чему ты улыбаешься? — Мне весело! — Где твои путы? Русский солдат развязал тебе руки и ноги? — Да, разрезал ножом… — Томас, тебе следует молиться за него… — Я за него… обязательно помолюсь, папа. На кинжале… |