Онлайн книга «На прикладе насечки, на сердце рубцы»
|
– Вскрываюсь! – заявил он, показывая свои карты черноволосому смуглому атлету, обращенному к Степану волосатой спиной. – Давай, дорогой!.. – с характерным для кавказца акцентом ответил тот. – Ай-яй-яй! Три шлюшки, несерьезно! У меня три короля! – Твою мать! – фурункулезный в сердцах швырнул карты на пол. – Чью мать? – встрепенулся смуглый. – Да твою мать! – обращаясь к Степану, взвыл проигравший. – Из-за тебя, козел! – Козел твою мать бодал. Степан не собирался сносить оскорбление. Не в его это правилах. – Че ты сказал? – рванул на себе майку фурункулезный. Но Степан лишь усмехнулся, глядя на него. Взгляд твердый, уверенный. Именно это и остановило уголовника. – Чирь, ты чего понты колотишь? – противно дребезжащим голосом спросил татуированный. Он сидел на столбиках, подложив под задницу кусок фанеры. Остальные – просто на корточках. – По матерям ходишь… Нехорошо… – Да это, сорвалось, – повинился фурункулезный. – Срывается болт с резьбы… – Да ладно, Глырь, не забивайся, – махнул рукой кавказец. – Фраер последнюю треху спустил. Он поднялся, повернулся к Степану лицом. Брови – как распахнутые вороньи крылья, ястребиный взгляд, орлиный нос. Не человек, а птица… И птица высокого полета. Степан не разбирался в тюремных татуировках, но про восьмиугольные звезды на ключицах слышать приходилось. Такими знаками метят крутых лагерных авторитетов или даже воров в законе. Кавказец окатил Степана оценивающим взглядом, прошел мимо, толкнув его плечом. Похоже, он думал, что новичок посторонится. Он встал на постамент и стал мочиться. Только тогда и обратился к Степану с вопросом. – Ты кто такой? – Да так, мимо шел… – Гонишь? – Это ты струю гонишь. Ты с человеком разговариваешь, а не с бараном. – Ачаб, чувак нарывается! – поднялся с корточек Чирь. – Может, и нарывается, а, может, и дело говорит, – покачал головой Глырь. – Ачаб, параша – не трибуна. – Ну, может быть, – заправляясь, кивнул грузин. Спустившись с постамента, он близко подошел к Степану, нехорошо глянул на него. – Кто такой? – Степан я. – За что сел? – За убийство. – Ты не понял. Я спрашиваю, за что сел? За что? "За решетку» надо отвечать, понял? Молодой еще, лет двадцать пять, может, чуть больше. И уже – крутой авторитет. Поэтому и вел себя соответствующе. Но Степан опускать себя н позволит. – Смешно. – Так смейся… Кавказец снова толкнул его плечом, возвращаясь на свое место. Степан приладил поверх столбика пакет с вещами, присел. Уголовники нещадно дымили, перемешивая унитазную вонь с запахом табака. Он тоже не удержался, полез за сигаретами. – Опля! – заметив это, злорадно сказал Чирь. -Да у нас девочка завелась! Степан и сам понял свою оплошность, но было уже поздно. Уголовники разглядели дамскую сигарету, которую он достал. – И правда, девочка! – захохотал Глырь. – А с каких сторон принимаешь? – оскалился фузин, радуясь, что до дерзкого новичка можно докопаться по всем правилам тюремной науки. Он поднялся, Степан тоже встал. – Да ты сиди, Степанида, гы-гы! Сидя удобней! Степан опустил голову. Он, конечно, свалял дурака, но ведь это не причина, чтобы встать на колени перед судьбой. И уже тем более перед этими дегенератами. Кавказец подошел к нему, с омерзительной улыбкой опустил руку на плечо, с силой надавил на него. – Пусти. Больно будет, – предупредил Степан. – Не будет больно. Я ласковый. – Раз… Два… – Что?! – взбесился Ачаб. – Ты считать будешь. Двумя руками схватив Степана за шею, он резко отступил назад, борцовским приемом попытался свалить жертву – руки у него были сильные, тренированные, и в борьбе он знал толк. Но не учел, с кем имеет дело, Степан удержался на ногах, выкрутился из захвата. На какой-то миг противник оказался повернутым к ему боком, голова наклонена. А у Степана приподнята правая рука. В таком положении лучше всего ударить в основание черепа, в место, где затылок сочетается с первым шейным позвонком. Нет времени чтобы сконцентрировать всю силу в ударе, но это и не нужно. Пусть грузин еще поживет… Пропустив точный удар, кавказец лишился чувств и бревном бухнулся на бетонный пол. – Порву падлу! – распаляясь, заорал Чирь. Он кинулся на Степана, широко замахиваясь для удара. Не думает, что лицо закрыть нужно, и голова почему-то назад отклонена… Ну не идиот?.. Степан не мудрствовал и коротким прямым врезал ему по нижней челюсти. Быстрый удар, точный, хотя и не предельно сильный. Уголовник остановился, будто наткнулся на стену. С удивлением глянул на Степана и, закатив глаза, соплей стек на пол. Дальше атаковал Степан. Глырь вскочил на ноги, пригнувшись, широко раскинув руки, в одной из которых он сжимал нож. Степан ринулся на него, раскрыв корпус. Казалось, не было более удобной мишени, чем он. И Глырь повелся на уловку. Разжатой пружиной, стремительно распрямив руку, метнулся ему навстречу. Но Степан еще резче ушел в сторону, развернувшись к противнику боком. И тут же локтем врезал ему в ухо. Он мог ударить так, чтобы Глырь вырубился, но он лишь оглушил его. Опустившись на колени, уголовник заскулил от боли. Голова у него кружилась внутренности наизнанку выворачивало, но ведь сам виноват, не надо было на людей с ножом кидаться. – Молодого нашли, петь хотели заставить? – торжествующе хмыкнул Степан. Он сел перед блатным на корточки, вынул из кармана пачку «Мор», вынул из нее дамскую сигарету. – Закуришь, легче станет! Глырь забито глянул на него и упрямо мотнул головой. – Я сказал, закуривай! Одной рукой Степан замахнулся на него, а другой вставил сигарету ему в рот. – Ну вот, молодец… Он похлопал уголовника по спине, чиркнул спичкой. – Нормальные сигареты, да?.. Болт не отвалился, не? Дойки не выросли?.. Глырь затравленно мотнул головой. Чуть погодя с пола поднялся Чирь. Степан наотмашь, внешней стороной ладони влепил ему пощечину. А затем, щедро улыбнувшись, угостил дамской сигаретой. Уголовник попытался отказаться, но после второй оплеухи все-таки закурил. Ачаб оказался настырней всех. Одним глазом посматривая за его дружками, Степан бил его кулаками, не позволяя подняться. Тот отползал от него, мотая головой. |