Онлайн книга «Нет жалости во мне»
|
– Да ну тебя! Сашка поспешно извинилась перед Эриком и торопливо ушла, тихонько притворив за собой дверь. Алик пренебрежительно махнул рукой ей вслед. – На морковку зайчик упрыгал, к Альберту. – И ты об этом так просто говоришь? – растерянно спросил Эрик. Алик не ответил. Сел за стол, наполнил бокалы. – Ну, за встречу! Выпил он залпом. А поскольку до этого уже успел хорошо поразмяться пивком, то быстро захмелел. – О чем я просто говорю? – спросил он. – О том, что Сашка по кочкам скачет?.. Так не скачет она. Так, бегает иногда к своему козлу. Альберт его зовут, ее первый мужчина. Он ее еще до меня женщиной сделал. Она с ним в девяносто первом здесь, в Москве, крутила, а он на ее подруге женился... Точно как у нас, в Петрополе. С Вальком дружила, а мне дала... Я себя такой скотиной тогда чувствовал. Валек в больнице, а я Сашку запрягаю... Да я и сейчас скотина... Давай, брат, за Валька дернем! Пусть земля ему там пухом. Наливал он помногу. Эрик и трети от первого раза не осилил, но Алик этого как будто не заметил. Как будто сам с собой пил, поэтому только за своим бокалом и следил. Он снова выпил до дна. Взгляд его пьяно замер в одной точке где-то за спиной Эрика. – Теперь вот Альберт ей заряжает. А мне по барабану! – Почему? – Да потому что обрыдло все. И она обрыдла, и вся эта хреновая жизнь... А потом, я же с ней не сплю... Катьке обещание дал, что не буду с ней спать... Прикинь, да, и сама Катька тоже обрыдла, а вот обещание дал и держу... Сколько мы в Москве – и я Сашку ни разу... Вот ее и понесло к Альбертику... Коза, блин... Ну что, еще по одной? За самых красивых, добрых и милых, за нас, мужиков! Алик снова до дна осушил свой бокал. И поставил его на стол с такой силой, что он лопнул в руке. Стекло поранило пальцы, из порезов выступила кровь, но ему хоть бы хны. – Да какие мы, к черту, милые?.. Не знаю, как ты, но мне от себя тошно... Эрик подал ему салфетку, и он сжал ее пораненной ладонью. Дождался, когда она пропитается кровью, и провел ею по предплечью до самого локтя. – Знаешь, что это значит? – агрессивно спросил он. – Нет. – Узнаешь... Ты же у нас по заказным работаешь, да? – Работаю. – Игорька ловишь... А откуда узнал, что он сюда может нагрянуть? – Катя твоя сказала. Я в Петрополе был, там Игорька искал, к ней заглянул, она все мне рассказала. Только адрес твой в газете брать пришлось... – Сказал бы я, что с этой газетой надо сделать... Значит, у Катьки был... Как она? К тебе не приставала? – скривил губы Алик. – Нет, – удивленно посмотрел на него Эрик. – А то она у меня такая, любит по мужикам... Пока я зону топтал, ее саму топтали. Но я не в претензии. Передок у нее всегда слабым был... – Не знаю. Она даже не намекала... Тебя она очень любит. – Любит... Проблема в том, что я ее не люблю... Уважаю, да, но не люблю... Понимаешь, брат, никого я в этой жизни не люблю. И никогда не любил... И не хочу уже любить... Мне всего тридцать лет, а я чувствую, что жизнь закончилась... Потому что не должен я жить на этой земле... Алик снова потянулся к бутылке, но Эрик перехватил его руку: – Давай пропустим. – Ты думаешь, я нажрался и пургу несу? Нет, я сам в этой пурге по самое не хочу... Думаешь, почему я с Сашкой не сплю? – Из-за Катьки? – Если бы только это... Я с покойницами не сплю, понял! А она – покойница!.. Я ее убил, понимаешь. Вот этой самой рукой убил!.. Она думает, что ее разыграли... Да, Касатон ее разыграл, но я-то не знал, что ствол пустой. Я думал, что реально убью ее. Нажал на спуск, и – пшик... Она живая, но для меня она умерла... Хотя нет, это я умер. И для нее, и для всех... Ты вот Игорька ищешь. А ты меня должен искать. Потому что я ничем не лучше его... Да, Эрик, да, я такой же киллер, как и он. Знаешь, сколько я народу положил?.. Не знаешь. И не надо знать. Я на пожизненный не хочу. Эпизод тебе один открою, ну, чтобы всего пятнашку особого дали... Алик сидел, опустив голову, и немигающим взглядом смотрел в тарелку под носом – как будто по ней была размазана его судьба. – У тебя все дома? – как у чокнутого, спросил у него Эрик. – Думаешь, свихнулся? – горько усмехнулся Алик. – Нет, я правду говорю... Куча трупов на мне... – И ты в этом признаешься? Как охотник реагирует на случайно подставившуюся дичь, так и Эрика будоражили незапланированные признания преступников. Колешь бандита на разбой, а он выкладывает на блюдечко труп. Но сейчас он не чувствовал охотничьего азарта. Может, Алик и его клиент. Но ведь это Алик! – Да, признаюсь! – Зачем? – А затем, что на душе тяжко... Места себе не нахожу, маюсь. – А в тюрьме что, легче будет? – А в тюрьме я сам буду маяться. А душа свободной будет... – Но тех, кого убил, этим не вернешь. – Да мне все равно. Думаешь, мне людей жалко? Нет, не жалко. Не люблю я людей. Никого не люблю... И себя тоже не люблю... – А убивал кого? – Ну, Касатон на кого покажет... – На Касатона работал? – На какого Касатона? – встрепенулся Алик. – Не знаю никакого Касатона... Ты меня за жабры бери, а его не трогай... У меня родители в Петрополе, у меня Катька... Сашка опять же. Она хоть и сука, но своя... родная. Может, у нее с Касатоном опять наладится. Он ей роль в кино обещал, а она этим только и жила... Нет, не впутывай в это дело Касатона. Я только за себя одного буду отвечать... Ну, чего смотришь на меня, как новые ворота на барана?.. Давай открывай свои ворота, пить будем! Алик наполнил его бокал и легонько щелкнул по нему пальцем. Эрику вдруг захотелось напиться до чертиков. Он, конечно, знал, что Алик не святой, но чтобы настолько увязнуть в преступном дерьме... Хоть раскаивается, и то хорошо... – Ну, будем! – чокнувшись, пожелал он. А может, Алик прозреет и поймет, какую глупость сотворил. Возьмет ствол и пристрелит его как собаку... Может, лучше не стоит пить? А то ведь и момент прозевать можно... Но выпил Эрик до дна и тут же ощутил, как хмель мутной и вязкой волной омыл сознание. – Что будем? – мотнул головой Алик. – Не хочу я быть... Вообще ничего не хочу... – Тебе в церковь надо, говорят, помогает. А еще лучше монахом стать... – Зачем? – Ну, покаянные молитвы там, послушание, говорят, что этим грехи прощаются... – Перед кем грех? Перед богом?.. А как я перед самим собой грех искуплю?.. Если в тюрьме выживу, тогда, может, и подамся в монахи. Сначала перед собой искуплю грехи, а потом и перед богом... Но в тюрьму я не хочу... Хочешь, я тебе признание напишу! Вот все как было, как на духу и напишу. Даже про Касатона все скажу. А потом ты меня грохнешь, ну, типа при попытке к бегству... |