
Онлайн книга «Пацаны, не стреляйте друг в друга»
– Да! В комнату вошел Левшин. Он действительно когда-то был прапорщиком, но не милиции, а федеральной службы безопасности. И сейчас он работал на безопасность, на личную. Равно как и прапорщик Захарский. Порядок в сельском поселении волновал их меньше всего. Отвечали они исключительно за охрану Марка Илларионовича. Раньше снимали комнату по соседству с домом, где он жил. Сейчас местом их обитания был особняк, который он купил. – Там к вам пришли. – Кто? – Сосед. Господин Лосев, – коротко ответил Левшин. – Что ему нужно? – Вас хочет видеть... Похоже, он не в духе. – Нонна Сергеевна где? – В каминном зале. Мы ее на диван положили. Спит до сих пор... – В каминном зале... Камера у нас там есть. – Разумеется. – Значит, так, проведешь Лосева в каминный зал. Скажешь, что я сейчас буду. Пусть подождет. – Но там же Нонна Сергеевна. – В том-то и весь смак... Хочу послушать, о чем они говорить будут. Изображение на мой экран выведи. Панфилов оделся, но из спальни выходить не стал. Удобно устроился в кресле перед жидкокристаллической панелью, на которой в динамическом режиме изображен был каминный зал. Диван, на котором спала Нонна, рядом два кресла в том же готическом стиле. Лосев озирался по сторонам. Левшин показал ему на кресло, но он продолжал стоять, пока не увидел Нонну. Удивился, но ничего не сказал. А когда охранник удалился, тронул ее за плечо. Она резко села, не свешивая ног на пол, протерла спросонья глаза. Удивленно вытаращилась на Лосева. – Витя?! Ты что здесь делаешь? – Что-что. Мой это дом, вот что! Панфилов сам опешил от такого заявления. Надо было видеть, как изменилось лицо Нонны. – Твой? – Уже мой... А ты думала... Видеокамера давала четкое изображение, Лосев был в фокусе – хорошо было видно его лицо. Недобрый взгляд, нервно вздымающиеся желваки, на тонких губах змеилась язвительная улыбка. На него неприятно было смотреть. Панфилов чувствовал к нему неприязнь. Такому банкиру он бы свои деньги не доверил. – Он сказал, что это его дом. – Кто, Панфилов? А бумаги он тебе показывал?.. – Показывал. – Через принтер состряпал? – Не знаю... Да, наверное... А я, дура, поверила... А ты зачем его к себе в дом впустил? – Надо, значит, было... – Он меня твоим коньяком угощал... – Каким коньяком? – Французским. «Л’Арт де Мартель» – Семь тысяч долларов за бутылку, – задумавшись, кивнул Лосев. – Вот-вот, а он этот коньяк за милую душу хлестал... – А тебе что, жалко? – усмехнулся банкир. – Тебе должно быть жалко. – Жалко у пчелки... Он что, миллионер? – Нет... Сказал, что миллиардер... – И ты поверила? – Сначала нет. Потом да. Он так убедительно говорил. Сказал, что пар спускать сюда приехал. Типа причуды олигархов... – Может быть, – глядя на пальцы своих рук, кивнул Лосев. – Что может быть? – Ну, причуды... Я сразу понял, что он не простой мент... И дом этот купил... Мне назло... – Он купил? – Ну да. А ты что, поверила мне? – с неприязнью к Нонне хмыкнул он. – Я уже не знаю, кому верить. – Мне верь. И ему тоже... Он правда этот дом купил... Я хотел его взять, а Сурков, сука, два «лимона» выставил. Если б зеленью, а то в европейских рублях. Пока я думал, мент его за два с полтиной взял. Два с половиной миллиона долларов. Не торгуясь... Зачем он это сделал, а? – Зачем? – Вот я и хочу в глаза ему посмотреть. И спросить, зачем, а? – У него же любовь. К Насте Грецкой. – К Насте? Любовь?!. – Ну ты что, я же тебе про него рассказывала. Он здесь лейтенантом служил, с Настей крутил... Ей тогда пятнадцать было. Оксанке столько же было, когда ты с ней... – При чем здесь Оксанка? – вскинулся Лосев. – Да так, вспомнила... Я ж тебя у Оксанки отбила... А Панфилова у Насти... Только с тобой дальше крутила, а с ним – облом... – Ты? С ним крутила? – Что, ревнуешь? – Да пошла ты! Банкир взял совершенно недопустимый тон. Нонна просто не могла не возмутиться. – Сам пошел! – взвилась она. – Крутила она с ним... – хмыкнул Лосев. – А здесь что делаешь? – Не твое дело! – Все, хватит... – пошел на попятную банкир. – Извини, что-то нервы не в дугу. Всю ночь вчера не спал, все про дом этот думал... Ты же знаешь, я очень хотел у воды свой дом поставить. А этот Грецкий... Максютов такой же... Слушай, я вот что хотел спросить. Кто дом продавать будет? – Какой дом? – Какой, какой, сестры твоей... – А что, его продавать собираются? – Не знаю. Потому и спрашиваю, что не знаю. – Да нет, разговора вроде бы не было. – А достанется он кому? – Не знаю. Это как суд решит... Скорее всего, детям Максютова... – Но они же не будут здесь жить? – Не знаю... Я бы не жила. Плохой дом, плохая аура... – Вот-вот, и я о том же... Такая аура цену на дом сбить должна... – Ерунда. – Почему ерунда? – Дом риэлторы продавать будут. Неужели они расскажут покупателю, что здесь два трупа было? – Риэлторы не расскажут. Но найдутся добрые люди, которые объяснят, какого кота им предлагают... – И кто они – эти добрые люди? Ты, что ли? – А хотя бы и я. – Сам хочешь дом этот купить? – Не знаю... Не знаю, успею ли... Лосев замолчал, удрученно склонив голову к правому плечу. Панфилов не видел его глаз, но интуиция подсказывала, что в них смертная тоска. Марк Илларионович решил, что пора выходить на сцену. Банкир дернулся, увидев его. Порывисто сделал шаг, крепко сжав кулаки. Но, спохватившись, остановился, набросил на лицо располагающую к общению улыбку. – Приветствую вас, Марк... Э-э... – Илларионович, – с безмятежным видом подсказал ему хозяин дома. – Марк Илларионович... Приветствую вас... Или можно просто Марк? Ну, по-соседски, так сказать... |