Онлайн книга «Прости, прощай»
|
– А все же? – Я не хочу. – А если хорошо подумать? – Если очень хорошо подумать, то в принципе я согласна... Ну а какие гарантии того, что я пройду по условно-досрочному освобождению? – Мое честное слово. – Хорошо... Но только один раз... Песочников смотрел на нее глазами возбужденного мужчины. Похоже, он был не прочь прямо сейчас, в своем кабинете проверить ее на пригодность к дальнейшему применению. И он мог сделать ей еще одно непристойное предложение. Но, похоже, он переборол себя. – Один раз, – кивнул он. – Больше и не требуется... Ревизор прибыл через два дня. К этому времени Яну привели в порядок – под конвоем свозили в город, в косметологический салон. За свои же деньги она прошла освежающе-омолаживающие процедуры. Побывала в салоне красоты. Даже купила себе недорогой, но очень симпатичный костюмчик – юбка средней длины, жакетка с широким фигурным воротом и на одной пуговице. Деньги у нее были. В колонии на пошиве рукавиц кое-что заработала, Филипп Михайлович время от времени высылал переводы... Он уже не был ее тестем. Вильям оказался еще большим подлецом, чем о нем думала Яна. Два года назад он воспользовался законной возможностью развестись с ней заочно, женился вновь. А у Филиппа Михайловича все хорошо. Он сумел сохранить часть активов разгромленной фирмы, нашел людей, которые помогли ему создать новую компанию. И сейчас он снова в фаворе, снова делает деньги на импорте и экспорте. Только почему-то не предпринимает попыток реабилитировать Яну и вытащить ее из колонии. Деньги высылает, передачи шлет – на том и спасибо... В сауну Яна шла без желания, но совесть не грызла ей душу. Чего ей стыдиться, если нет у нее мужа, если не перед кем хранить супружескую верность. Зато оправдательный мотив звучит торжественной увертюрой Чайковского. Если она изменяет себе, то во имя себя!.. Полковник из Москвы ждал ее в трапезной. Распаренный, закутанный в простыню. Ни дать ни взять, вельможный барин. Он пребывал в приятном, но слегка напряженном ожидании. Ему обещали красивую женщину, но ведь велика была вероятность преувеличения или даже обмана... Он увидел ее, просветлел ликом. Глазки замаслились, губы пересохли. Похоже, у него даже дыхание перехватило. Как мужчина он был вполне. Рослый, крепкий. Асимметричное лицо, уродливо искривленный нос, но красивые глаза – глубокие, пронзительные... У нее возникло ощущение, будто она где-то его видела раньше, в прошлой своей жизни. – А-а, тебя... вас Яной зовут, – скорее утверждая, чем спрашивая, сказал он. Он волновался – признак растерянности. И еще на «ты» не смог перейти. Да он, кажется, не просто растерян, он сражен. Яна видела себя в зеркале. И допускала мысль, что могла произвести впечатление на полковника. Симпатичная, ухоженная и, очень даже может быть, обаятельная женщина, ничем не похожая на уголовницу – ни характерным налетом на чертах лица, ни одеждой. Она была в том самом костюмчике, который ей позволили купить в городе. – Яной, – ничуть не смущаясь, кивнула она. И на всякий случай спросила: – Вы откуда знаете, как меня зовут? – Э-э, сказали... И вообще... – Что – вообще?.. – Да так... Да и не уверен я... – В чем? – Выпьем? – спросил он, показывая на бутылку коньяка. – С удовольствием... Яна себя не ограничивала. Пила, чтобы напиться. И раздевалась не только для того, чтобы идти в парную. И в массажной с полковником закрылась ясно для чего... Его звали Евгений. После массажной и всего, что там было, она получила право звать его просто Женей. А он уже запросто обращался к ней на «ты». – А ведь я тебя помню, – сказал он. – Не хотел говорить сразу. Во-первых, мог ошибиться. А во-вторых, у тебя рана тогда была... – Рана? Какая рана? – удивленно глянула на него Яна. – Я тебя не понимаю... – Давно это было. Еще в восьмидесятых... Если это, конечно, ты была... Ты ребенка потеряла... – Да, – встрепенулась Яна. – Врач Елена Максимовна у тебя была... – Да! – Она тебе сказала, что твоя дочка умерла... – Да!!. – Я с ней тогда был. Видел, как она к тебе в палату заходила... Теперь Яна знала, где видела его. В коридоре первого для нее родильного дома. Елена Максимовна входила к ней, а он стоял, наблюдая за ней. Белый халат, наброшенный на военную форму. – Зачем? – под давлением нахлынувших эмоций спросила она. – Что, зачем? – Зачем ты там был? – Елена Максимовна – моя жена. Я из командировки тогда приехал, соскучился по ней, она меня к себе провела... А тут про тебя сказали... – Что, сказали? – Что поговорить с тобой надо... – Зачем ты мне это сказал? – Ну, интересно было узнать, что с тобой после было?.. Ты мне и тогда понравилась. Притягательность в тебе какая-то особая... Я даже думал о тебе. Недолго, правда... А как увидел тебя сегодня, узнал... Ты изменилась, стала гораздо лучше... Только непонятно, как ты в эту глушь попала? Кем ты здесь работаешь? – Кем я здесь работаю? – удивилась Яна. – В швейном цехе, рукавицы шью... Заключенная Крупнышевская Яна Дмитриевна... – Заключенная?!. Ну да, мне говорили, что заключенная... Но я подумал, что ты вольнонаемная... Ты, наверное, недолго здесь? – Недолго. Полгода под следствием, три года здесь... – Ничего себе недолго. – Песочников обещал условно-досрочное, на половину срока... – Если обещал, сделает. Я лично проконтролирую... – Спасибо. – А потом куда? – Обратно в Москву. – К мужу? – К ребенку... – Он же вроде умер. – Одна дочка умерла, другая родилась. – Ну да... А за что ты здесь? – Злостное уклонение от уплаты налогов... – Разве за это осуждают? – Да. Если очень-очень захотеть... – А муж твой где? – Был муж. Да сплыл. К другой... Дочку на отца и мать оставил, а сам с другой живет... – Квартира у тебя есть? – Нет. Ни кола ни двора... Но я что-нибудь придумаю... Яна очень надеялась на снисходительность Филиппа Михайловича. Если он не забывал о ней все это время, значит, поможет устроиться в жизни на вольных хлебах. Может, бухгалтером в свою фирму возьмет... |