Онлайн книга «Сбрось подругу с пьедестала [= Эх, Люба, Любонька ]»
|
– И я тебя люблю, – нежно улыбнулся Фим. – И знаю, что скоро мы снова будем вместе… Мужайся, моя девочка. – Да, я все сделаю, как надо… – Это не просто… Вот, выпей. Тебе станет легче… Люба послушно слизнула с его руки пару розовых таблеток. И ей действительно стало легче. Страх перед грядущим испытанием притупился, на душе вдруг стало легко и безмятежно… За ней приехали какие-то незнакомые парни. Она позволила им усадить себя в машину с темными окнами. И всю дорогу ехала молча. Сейчас ее абсолютно ничего не беспокоило. А чего бояться? Она будет отдаваться клиентам и представлять на их месте Фима. Будет отдаваться и получать удовольствие. А через три дня вернется и будет спать с любимым в реальной действительности… «Колеса» стали «спускать», когда она оказалась в мрачной комнате, очень похожей на ту, в которую она когда-то попала по злой воле махинаторов из «Work&Travel». Окно зарешечено, дверь железная. Кровать, тумбочка, двустворчатый шкаф, ковровая дорожка на полу – вот и вся обстановка. Но только когда за ней закрылась дверь, Люба до конца осознала, в какое дерьмо она вляпалась… А вечером к ней пожаловал первый клиент. И это был лихой джигит с ястребиным носом. И как ни пыталась Люба представить на его месте Фима, ни грамма положительных эмоций из себя выжать не смогла. – Ну чего сидишь? – на русском, почти без всякого акцента спросил кавказец. Спокойно, не смущаясь, стянул с себя штаны. И жестом показал, что нужно делать… – Не могу! – честно призналась Люба. – Не понял! – удивленно протянул кавказец. – Я деньги дал, а она не могу… – Ну я же не кукла. Я человек… – А мне кукла не нужна. Мне баба живая нужна… Ты резину не тяни, время идет, да… Время шло и для нее. Три дня трудовой повинности, и она снова будет с Фимом… Но так думала она, когда расставалась с ним. А сейчас вдруг поняла, что никакого Фима не будет… Фим где-то далеко. А вокруг такая атмосфера безнадежности, что хоть вешайся… И вообще, не должен был Фим отдавать ее свом дружкам на растерзание. Не любил он Любу. Только делал вид, что любит. А она, как глупая овца, шла у него на поводу. И сегодня пошла на заклание… Врут они все. Есть у них деньги и на квартиру, и на водку, и на колеса? И не концертами они их зарабатывают. И проститутки все время крутятся вокруг них… А откуда они знают про этот бордель, где деньги можно заработать? Раньше Люба не задавалась этими вопросами. Но только потому что рядом с ней был Фим, этот злой гений, перед чарами которого невозможно было устоять. Рядом с ним она и в самом деле была безвольной овцой. Но ведь сейчас он далеко. А страх перед происходящим развеял его чары… Теперь она знала, что представляет собой группа Фима. Сутенеры они. А Люба просто-напросто стала их жертвой. Сначала они хитростью сломали ее, а затем отправили в это злачное место. И никто не заберет ее отсюда через три дня. Будет обслуживать вонючих мужиков, пока не сдохнет. И нет никакой надежды вырваться отсюда… Но ведь вырвалась же она из лап Леськиного любовника. Смогла же убежать от этих извращенцев. И все потому, что вовремя включила мозги. – Как тебя зовут? – обращаясь к абреку, спросила она. – Аслан. А тебе не все равно? – Чеченец? – Зачем чеченец? Кабардинец… – Кабардинец?! – Люба обрадовалась так, как будто увидела в нем бога. – А я думаю, почему ты так хорошо по-русски говоришь… И на русского ты больше похож, чем на кавказца… – Зачем ты мне этого говоришь? – поморщился он. – Тебе дело нужно делать. – Аслан! Ты же кабардинец! А кабардинцы – очень порядочные люди. У меня жених – кабардинец!.. – Откуда? – Из Нальчика! – И я из Нальчика… Аслан в раздумье натянул штаны. Люба поняла, что находится на верном пути. – На улице Ленина живет. Может, знаешь? Масхад его зовут, Дауров фамилия. У него здесь в Москве большой бизнес… Эх, врать так врать! – Не знаю… Но что-то слышал… А почему ты здесь? – Ты сколько заплатил, чтобы ко мне попасть? – Двадцать баксов… – По-твоему, это много? – Нет, за такую девушку как ты, мало… – Вот и подумай, будет ли такая девушка, как я, за такие жалкие деньги работать?.. Похитили меня, понимаешь! «Мерседес» мой забрали, а меня сюда отправили… Ничего, Масхад своих друзей поднимет, не сегодня завтра меня отсюда вытащат… – А кто у него друзья? – еще больше озадачился Аслан. – Он только с земляками дружит… – А-а! – уважительно протянул он. – Вот ты сейчас изнасилуешь меня, а завтра Масхад спросит меня, кто у тебя был. А я скажу, земляк твой был, Аслан… – Э-э, ты что, кто тебя насилует?!. – Ну а для чего ты сюда пришел? – Так это, ты бы сразу сказала, что ты невеста Масхада… Давай мы сейчас к нему поедем, ты ему скажешь, что у нас ничего не было. А то потом будут думать… – Как мы к нему поедем? Меня же отсюда не выпустят… – Зачем не выпустят? Там, в коридоре никого. Ну, один урод на входе… Так Аслан мастер спорта по вольной борьбе. У нас в роду все борцы! – гордо хлопнул себя по груди одураченный кавказец. Он повернулся к Любе спиной, дернул на себя ручку двери. Но та не поддавалась. Закрыта снаружи. Тогда Аслан забарабанил в дверь. – Эй, ты чего? – донеслось из коридора. – Ты зачем эту бабу мне подсунул? Не хочет она, да! Дверь тут же открылась. И на пороге возник детина в униформе охранника. Морда кирпичом, в руке резиновая дубинка. – Ты что ломаешься, тварь? – зарычал он на Любу. – Сам ты тварь! – взвизгнула она. Замахиваясь на ходу, детина шагнул к ней. Но Аслан не зевал. Он был на полголовы ниже охранника, но это не помешало ему с такой силой приложить его башкой к полу, что тот отключился. – Пошли! Он взял Любу за руку, вывел из комнаты и по узкому мрачному коридору потащил к выходу. – Эй, ты куда? – перегородил ему путь еще один громила. – Куда-куда! Домой везу! Штуку баксов за нее отдал! Через неделю обратно привезу! Уверенность и нахрапистость, с которой говорил Аслан, подействовала на мужика должным образом. Но все же он спохватился. И погнался за беглецами. Да только к этому моменту Аслан уже завел свою старенькую «шестерку». Охранник успел шарахнуть свой дубинкой по багажнику. На этом все и закончилось. Аслан разогнал машину и выскочил на оживленную дорогу. – Где Масхад твой живет? – спросил он с гордым видом. |