Онлайн книга «Семья в законе»
|
– А наручники? – Потом. Павел огляделся. Небольшой деревянный дом, окруженный оградой. Бревна темные от времени, но стены ровные, и фундамент крепкий. Во дворе трава, на траве дрова, а у дров – братва. Два камуфлированных охранника с автоматами. Но не в дрова. Нельзя им пить, на службе они, покой Семена Бурыбина берегут... Здесь же во дворе были сарай, курятник, будка, только кудахтанья не слышно и собака не гавкает. И еще ни одной соседской крыши за оградой не видать, зато на ветру качаются ели да сосны. Похоже, дом стоял особняком, где-то на опушке леса. Две машины во дворе, но среди них не было старого джипа, на котором сбежал Семен. Да и сам Павел тоже. – Потом суп с котом, – буркнул он. Руки в наручниках затекли. Как бы гангрена не случилась от недостатка крови. – Зачем с котом? – пожал плечами Ждан. – С тушенкой суп. У нас тут месяца на два запас. – Что, так долго сидеть собираетесь? – Нет, Семен здесь будет. А у меня дела: отцу надо помогать. Он сейчас всем рулит. Работы много. Может, поможешь? – с наивной надеждой в голосе спросил парень. – А что, без меня не обойдетесь? – усмехнулся Павел. – Обойдемся, конечно. Но сейчас нам каждый человек дорог... Ну, Семен так сказал... – Это Семен. А сам-то ты что думаешь? – Голова кругом идет, чтобы думать... – Как же ты Семена смог вытянуть, если не думаешь? – Почему не думаю? – оскорбленно нахмурился Ждан. – Думаю. И делаю. Пока все получается... И отец думает. Он все может и все знает... А ты давай в дом. Надоел ты мне, а Семен ждет... Семен сидел в горнице за столом, на котором дымилась кастрюля с ароматным, пахнущим тушенкой варевом. Чем-то он напоминал крестьянина, вернувшегося в дом после сенокоса. Голова чуть наклонена вперед, но на шее сидит мощно, основательно, в глазах усталость, а на губах довольная улыбка, как у человека, исполнившего свой долг перед семьей. В комнате не было жарко, но лоб у Семена был мокрым, и лицо красное, как будто распаренное. В соседней комнатке, за распахнутыми дверями, на старом продавленном диване сидели двое, с оружием. Судя по джойстикам в их руках и глупо вытянутым лицам, а также по взрывам и автоматным очередям, доносившихся с их стороны, они вели бой на игровой приставке. – Двери закройте, бараны! – чуть повернув к ним голову, небрежно бросил через плечо Семен и, обращая взгляд к Павлу, показал на свободный стул. – Ужинать давай. Он сам зачерпнул из кастрюли, чуть ли не до краев наполнив глубокую тарелку, даже подал Павлу хлебницу. Себе наливать суп не стал. – А сам? – спросил Никифоров. – Да я уже... Ну, может, чуть-чуть, – немного подумав, Семен снова взял в руки черпак. Плеснул себе в тарелку остывающую гущу из давленого картофеля и тушеного мяса, взялся за ложку. Удивленно глянул на Павла, который по-прежнему держал руки на коленях. – А ты чего? – Наручники бы снять. – А дергаться не будешь? – благодушно спросил Бурыбин. – Нет. – Слово даешь, что не сбежишь? – Даю. Семен поднялся, подошел к Павлу, достал из кармана ключ от своих наручников, им и разомкнул его браслеты, утопил их в своем кармане. – Смотри, ты слово дал, – возвращаясь на свое место, напомнил он. – Выпить нет ничего? – спросил Никифоров. Набраться бы до полной невменяемости да завалиться спать. Неважно, где, хоть на завалинке во дворе, хоть в погребе, можно и на полу в доме, лишь бы только не видеть бандита и убийцу, что сидел перед ним. – Обойдешься. – А ты? – У меня здоровый образ жизни, – мотнул головой Семен. – А брата помянуть? Павел хлебнул суп. Теплый, пересоленный, но наваристый и сытный. – Помяну. Как только убийц его накажу, так сразу и помяну. – Кто они? – А догадайся без шпаргалки. – Что, Паук от вас сбежал? – От нас?! – А разве не вы его из дома увезли? – Что, Харчев об этом спрашивал? – Нет. Но я-то знаю... – Догадываешься. – Ну да, догадываюсь... – А теперь знай. Не сбегал он от нас. И знаешь почему? От нас не убежишь... – Значит, нет его больше? – Тебе какая разница? Ты в бегах, и ментом уже никогда не будешь... А вернешься к ним, тебе все равно под меня копать не дадут. Потому что ты наш, ты с нами. Я так Харчеву и сказал: наш ты. – Зачем? – выпустив из рук ложку, резко спросил Павел. – А потому что судьба у тебя такая, в одном с нами корыте плыть... А что тебе не нравится? Сейчас паучат передушим, и снова заживем. Если отец взялся за дело, то все в лучшем виде сделает. И с Харчевым решим проблему, и с Лихопасовым. А то, что мы из-под конвоя сбежали, так это продажные менты убийством нам угрожали... Да, продажные менты. А что, не продажные? Если бы своих не продавали, нас бы сейчас в «сизо» принимали... Ты не дуйся, это я не про тебя. Ты – мужик нормальный. Не знаю, как насчет денег, а на страх тебя не купишь. А то, что против своих пошел, так это потому, что за жену отомстить хотел... Ты за жену мстил. И за дочку ты свою тоже трепыхался. Это все потому, что семья тебе твоя дорога... И мне моя семья дорога. Я отца своего люблю. Мать, Царствие ей Небесное, люблю. Юльку, будь она неладна, люблю... А за братьев своих рвать всех буду!.. – Не мешай муку с цементом, – скептически скривил губы Павел. – У меня обычная семья, а твоя – мафиозная. Мафия вы. Потому и бьют вас, что вы мафия... – Обидеть хочешь? – скривился Семен. – А не выйдет. Да, мы мафия. Но в лучшем смысле этого слова. Мафия и семья – это, знаешь ли, одно и тоже... Потому и биться буду до последнего, потому что за честь семьи мщу. И Ждан со мной, если надо будет, костьми ляжет... – Оба ляжете. – Не дождешься. Вся эта шваль паучья у меня на ладони. Думаешь, я не знаю, кому лапы вырывать? Знаю. Завтра и начну... А потом этой сучке голову скручу, – прошипел Семен, злобно сжимая кулаки. – Какой сучке? – Узнаешь. Если доживешь... А тебе жить надо. И желательно, с нами... – Я сам по себе. Сам родился, сам и умру. – Ну да, ну да, принципы. Хотел бы я посмотреть, как ты слово держишь. – Какое слово? – Ты мне слово сейчас дашь, что не сбежишь. – А если не дам? – Ну и зачем ты об этом спросил? – скривился Семен. – Любишь, когда тебе отвечают гадости?.. Даешь слово, что не сбежишь? |