Онлайн книга «Тюрьма, зачем сгубила ты меня?»
|
– Когда, говорят, бродило? Сегодня ночью? – насторожился Карцев. Недоброе предчувствие ледяной рукой коснулось его горла. – Да, сегодня… Похоже, и адвокат разволновался так, будто призрак угрожал его собственной безопасности. – И по чью душу? – невольно сорвалось с уст Карцева. Илья Дмитриевич отнесся к вопросу совершенно серьезно. – Не знаю. – Ерунда все это, – словно стряхивая с себя наваждение, тряхнул головой Карцев. – Действительно, ерунда. Судя по той улыбке, которая появилась на лице адвоката, оптимизм арестанта оказался заразительным. – Что-то мы с вами заговорились. Перед нами призрак народного суда маячит, а мы в мистику вдруг ударились… Я тут хотел обсудить с вами одно давнее дело. Об изнасиловании… – Не понял! – всполошился Георгий. – Ну, изнасилование было. Вашу девушку убили. Давно еще, в восемьдесят седьмом году… Сначала изнасиловали у вас на глазах, а потом убили… – Мою девушку?! У меня на глазах?! – Да. Я поднимал материалы уголовного дела, там все ясно написано. Подозреваемый – Пермяков Егор Артемович, позже осужденный по обвинению в убийстве… – А, ну да, было такое… – сдался Карцев. – Такое ощущение, как будто вы забыли этот давний эпизод, – заметил адвокат. – Да нет, не забыл… Хотел забыть. Да как забудешь… Зачем вы мне об этом напомнили? – Насколько я знаю, после этого события вы проходили курс лечения у частного психотерапевта. – Кто вам такое сказал? – Ваш друг. Лежнев Максим Игоревич. – А-а, Макс… Нашел, что вспомнить. – Правильно сделал, что вспомнил. И психотерапевт вас вспомнил. К счастью, он жив и может дать показания. – Какие показания? – О том, что вы пережили сильнейшее душевное потрясение. – Зачем это? – Вы меня удивляете, Георгий Степанович. Я собираю факты, подтверждающие вашу, скажем так, психологическую неуравновешенность, ранимость вашей души… Мы же договорились придерживаться версии, что гражданку Пахомьеву Елизавету Михайловну вы убили в состоянии сильного душевного волнения. И показания вашего психотерапевта как нельзя лучше повышают убедительность этой версии… – Может быть, может быть, – не стал спорить Карцев. В камеру он возвращался с тяжелой головой. По пути к своей шконке бить никого не стал, на Тольку даже не глянул. Лег на койку, задернул ширму… Девушку его убили. Давно, двадцать лет назад. Убили. Но кто это сделал? * * * Татьяна шла через луг, по нахоженной тропке, от Алексеевского пруда, в строну своего дома. Походка шаткая, как будто Таня косолапая. Гоша Карцев стоял у нее на пути. Вместе с Вадиком и Максом прятался за стогом сена – Татьяна не могла их видеть. Место безлюдное. Жарко, дурманящий запах свежескошенной травы и полыни. И в душе горячечный жар. Татьяна вздрогнула, когда он вышел к ней, перегородил ей путь. Некогда белая кепка низко натянута на глаза, в зубах соломинка, руки в карманах брюк, одна нога на пижонский манер выставлена вперед. – Куд-куда! Куд-куда! Вы откуда и куда? – Откуда надо, – в испуге отступив на шаг, растерянно пробормотала девушка. – К бабушке ходила, да? Пирожки ей носила? – продолжал куражиться Гоша. – Может, и к бабушке. Может, и пирожки. – А где волк? А где твоя красная шапочка? Тюкнул тебя волк, да? Под кустом на бережку? А шапочкой своей ты подтерлась, да? – Дурак! – С Егоркой была, да? С Егоркой, я спрашиваю? Гоша точно знал, что его Татьяна напропалую гуляет с алексеевским Егором. Знал, что изменяет ему без зазрения совести. И чем они в лесной тиши у пруда занимаются, тоже знал. – Да пошел ты! – возмущенно взбрыкнулась она. – Что ты сказала?!! – заорал Гоша. – Да, была с Егором. Была! Что хочу, то и делаю, понял! И ты мне не указ! – И что ты с ним делала? – То и делала! – Сука! Тварь! Он представил, как Егор укладывает Татьяну на траву, обнажает ее большую красивую грудь, как прикасается губами к ее соскам… Пальцы сами, как будто бы без его участия влезли в отверстия шипованного кастета, с которым Гоша не расставался даже ночью. Он готов был убить Егора, растерзать его, разорвать на части. Но не было его здесь. И всю свою неконтролируемую злость он обрушил на девушку. Казалось, он собирался влепить Таньке пощечину, но почему-то рука при ударе сжалась в кулак, а в нем кастет. Шипованная железяка с поразительной легкостью сломала височную кость… Девушка умерла не сразу. Сначала упала на землю, с широко раскрытыми от ужаса глазами, несколько раз конвульсивно дернула ногой и уже тогда затихла. – Гоша, ты что натворил? – оторопело вытаращившись на убийцу, спросил Макс. – Это не я… Оно само… Эй, поднимайся. Хорош притворяться! Но девушка не поднималась. Она лежала неподвижно, устремив навеки застывший взгляд в небо. – Она не притворяется, – испуганно пробормотал Вадим. И чуть погодя, добавил: – Вляпался ты, Гоша! – Я вляпался?! – тщетно пытаясь унять нервную дрожь, возопил Карцев. – Нет! Это мы вляпались! – Я здесь ни при чем! – отчаянно мотнул головой Макс. – Я тоже! – Вадим кивнул с таким рвением, что подбородком едва не протаранил себе грудную клетку. – Но мы же вместе, пацаны… Всегда вместе… Никто не поверит, что вы здесь ни при чем… – Но ведь она твоя девка, – ожесточенно расцарапывая пальцами затылок, сказал Макс. – Почему моя? С Егором она гуляла… На него и валить все будем. Уходим, пацаны. А то еще увидят нас здесь… Карцев почти уверен был в том, что совершенное им преступление останется безнаказанным. Если, конечно, друзья не подведут. * * * Следствие вышло на Егора Пермякова, экспертиза подтвердила, что накануне смерти он имел с потерпевшей физическую близость, дома у него нашли шипованный кастет, которым он мог, предположительно, убить девушку… Но к обвинению в убийстве его намертво пригвоздили показания Георгий Карцева, Вадима Коваля и Максима Лежнева. Напрасно Георгий сомневался в своих друзьях. Вместе с ним, они дружно подтвердили, что видели, как Пермяков убивал Татьяну Глебову… Сколько лет прошло с тех пор, сколько воды утекло. Но невозможно вытравить это событие из памяти. Да и само небо, похоже, остро напомнило ему об этом… Карцев встрепенулся, отдернул ширму, сел на шконку свесив ноги. |