Онлайн книга «Черный лебедь»
|
– А ты давно уже служишь? – Очень давно, – улыбнулся лейтенант. – Целых три недели. – А сержант тебя слушается, – заметил я. – Так я тебе о чем и говорю. Как себя поставишь, так и служба пойдет. Олег! – Всеволод. Олег провел меня в ротную канцелярию, где я смог оставить вещи. Затем сопроводил в штаб батальона. Комбат встретил меня хмурым взглядом. Это был могучего вида мужчина с бритой под ноль головой и темным от загара лицом. – Товарищ командир батальона, лейтенант Сокольский явился, – начал было я, но офицер меня перебил: – Во-первых, не товарищ командир, а товарищ майор, во-вторых, не явился, а прибыл. Ну а в-третьих, прибыл так прибыл. Лишний... э-э, патрон... э-э, в бою не помеха. Если, конечно, патрон этот стреляет. Честно тебе скажу, дорогой ты мой, не люблю я двухгодичников. Одни убытки от вас. Ты не обижайся, это я не про тебя. А может, и про тебя. И какой же черт придумал военную кафедру. Боевая масса бронетранспортера? Вопрос, последовавший вслед за риторическим, прозвучал так неожиданно, что я растерялся. – Ну чего молчишь? – усмехнулся комбат. – Какого бронетранспортера? – А машинки такие, с большими колесиками, башенки там еще такие с пулеметиками. Может, видел? – Ну, есть БТР-70, а есть БТР-60. – А-а, ты и это знаешь, – приятно удивился майор. – Есть еще БТР-80, но мы его еще не получали. У нас «семидесятки» на вооружении. Про него и спрашиваю. Какая у него боевая масса? – Не знаю, – честно признался я. – Плохо. А какое вооружение на машине, знаешь? – Ну, пулемет башенный. Э-э, крупнокалиберный. И еще мелкокалиберный. – Тьфу ты! Мелкокалиберный! Нет такого слова. И с каких это пор «семь шестьдесят два» стал малым калибром? Ладно, что с «пиджака» возьмешь. Ты извини, что я тебя так называю. Но как я еще могу тебя называть? Как у тебя со спортом? Кросс на десять километров пробежать сможешь? – Смогу, – уверенно сказал я. – А бегал? – И бегал, и добегал. – И за сколько? – Ну, самый лучший показатель – сорок восемь минут. Бегал я отлично. За что несколько раз был использован на студенческих соревнованиях по легкой атлетике. Звезд с неба не хватал, но и борозды вроде бы не портил. – Неплохо, – взбодрился комбат. – Очень неплохо. А с трешкой как? – Десять минут пятьдесят секунд. – А не врешь? – Можете проверить. – Легкой атлетикой занимался? – Ну, постольку-поскольку. А так больше по дзюдо. – И какие успехи? – Мастер спорта. – Неплохо. А как насчет строевой? – Лучший показатель, – улыбнулся я. И тут же добавил: – Среди коров на льду. – Ну, лед я тебе здесь не гарантирую, а строевой плац. Ладно, сделаем мы из тебя человека. Как говорится, не можешь – научим, не хочешь – заставим. – Я хочу. – Тем лучше для тебя. На какую же должность прикажешь тебя ставить? – Какая есть, на такую и ставьте. – Должность моего зама есть. Но ты и близко к ней не подходишь. На взвод я тебя тоже не могу поставить. Слишком сложно для тебя. В роту пойдешь, зампотехом. Тоже не просто, но к технике тебя все равно не подпустят. Должность будет, а техники нет. Ну, если соображать начнешь, тогда да. Присказка такая есть, в каждой роте для потехи существуют зампотехи. Так вот, сделай так, чтобы ты этой самой потехой недолго был. А еще лучше, чтобы вообще не был. Жить есть где? – Нет. – Плохо. А то, что женатый, еще хуже. Жену собираешься привозить? – Да. Мне говорили, что у вас в общежитии комнаты свободные есть. – Сюда бы этого говоруна. Ладно, что-нибудь придумаем. Пока с холостяками поживешь. Форму получил? – Да. – Не да, а так точно. Комбат вызвал к себе командира роты, заместителем которого меня назначил. И велел помочь мне сначала с размещением, а потом уже введение в должность и все такое. Ротный тоже думал недолго. Поговорил со мной за жизнь и передал на руки лейтенанту Олегу Громовому. Он-то и определил меня на постой в холостяцком секторе полкового общежития. Там я познакомился еще с одним молодым лейтенантом. За работу над новой формой я брался с чувством неловкости за свою армейскую несостоятельность. Исколол все пальцы, пока пришил к кителю первый погон. И второй присобачил с большим трудом. Встал перед зеркалом и заскрипел зубами от отчаяния. Один погон сползал вперед, другой назад. Одним словом, полная лажа. Выручил меня Олег. – У нас в училище традиция была, – сказал он. – Мы когда на первом курсе форму получили, к нам старшекурсники в казарму пришли. Погоны нас учили пришивать, петлицы, подворотнички. – За что первокурсники потом бежали в чепок за водкой? – хитро улыбнулся его друг Костя. – Шутка, конечно. В чепке водку не продавали. А на стороне взял – считай, что залетел. За такие залеты отчисляли. Но у нас же не училище, да, Сева? И водка в магазине водится. Ты, кажется, у нас новичок? А что новички делают? Я все понял. И отправился в магазин, который находился за пределами части. Двадцать минут ходу в одну сторону, столько же отоваривался, еще столько же шел обратно. Вернулся и обомлел. Китель мой висит на вешалке – мало что с погонами и петлицами, так еще и отпаренный. И брюки тоже наглажены – стрелки такие острые, что, казалось, пальцы порезать о них можно. – Волшебство! – восторженно протянул я. – Учись, брат, пока мы живы, – торжествующе улыбался Костя. – Научится, – кивнул Олег. – Никуда не денется. Кривые брюки сам нагладишь. И сапоги начистишь. Кривыми брюками назывались бриджи, в народе называемые галифе. Олег показал мне, как надо напаривать полушерстяную ткань, как отглаживать. Оказалось, что это не так уж и трудно. И сапоги я начистил сам. Здесь тоже своя наука. Сначала нужно густо кремом натереть, а затем бархоткой надраить до блеска. Старался, старался, а так красиво, как у начальника вещевой службы, не вышло. Да и не могло выйти. Оказалось, чтобы сапоги были ровными, их нужно было нагладить утюгом через газету. Процедура достаточно трудоемкая и к тому же неблагодарная. За такую самодеятельность тот же комбат мог вставить горячего фитиля. А если комполка увидит, тогда и вовсе кранты. Это начвещу можно, у него не одна пара сапог. Я познавал тонкости грубого армейского бытия сначала на практике, а затем в теории – за столом под звон граненых стаканов. Олег, Костя, затем еще ребята подтянулись, такие же, как и они, кадровые лейтенанты из военных училищ. Сначала разговор шел о службе, затем о бабах, затем снова о службе. Водка шла хорошо. Я чувствовал себя просто превосходно. Пусть я «пиджак», но со временем смогу стать настоящим офицером. Как говорится, терпение и труд все перетрут. А я хотел быть офицером. Мне хотелось носить военную форму, блистать военной выправкой на парадах и военной выучкой на полигонах. Еще меня прельщала возможность сделать карьеру. В ближайшей перспективе я должен был стать командиром роты, следующая ступень – батальон, затем полк. Ну а предел мечтаний – должность командира дивизии. Это уже генеральские погоны. Чем больше я пил, тем ярче становились мои фантазии. В конце концов, командир дивизии – это вовсе не предел. Есть армия, есть военный округ, рода войск, Генеральный штаб. До командующего округа я дорасти не успел. Не хватило закалки – сморила меня водка, сбила с ног. |