Онлайн книга «Шумный балаган»
|
– С Германом вы отправились в ресторан вечером? – Да. В районе семи вечера. Было уже темно. – Пешком шли? – Нет, он за мной на машине подъехал. – Какая машина? – «Мерседес». Кажется, не очень новый, но мне очень понравилось. Салон кожаный. И когда едешь, обо всем забываешь. У Дмитрия тоже был «Мерседес». Новенький джип. В данном случае служебный, но это не суть важно. Неплохо бы прокатить в нем Инну так, чтобы она забыла обо всем. Но нельзя крутить с ней роман. Сыскная этика не позволяет. А неплохо было бы развлечься. Он же мужчина. И, что называется, в самом соку. Уже почти неделя, как он обходится без женщины. Слишком большой срок, чтобы не реагировать на женские прелести. – Номер вы, конечно, не запомнили. – Как я могла запомнить, если я на него не смотрела. – Зря. Надо было посмотреть. Машина могла быть из другого региона, из Чечни, например. – Да я как-то не подумала. Да и Герман не похож на чеченца. Русский он. И говорит без акцента. Хотя говор у него южный. Как у вас. – И в чем это, по-вашему, выражается? – «Гэ» у вас мягкое, протяжное. И у него тоже. – Вы об этом кому-нибудь говорили? – Нет. Со мной москвичи говорили, поэтому я на их говор внимания не обращала. А на ваш обратила. Потому и вспомнила. – Ясно. Значит, машина «Мерседес». А в какой ресторан он вас повез? – Я уже говорила. Ресторан «Пилигрим», это рядом с моим домом. Там еще стриптиз танцуют. – Женщины, мужчины? – В том-то и дело, что мужской день был. Эти педики все испортили. – Педики?! – Ну, танцовщики. Герман их педиками назвал. Его чуть не стошнило, когда он их увидел. Забрал меня, и мы ушли. – Даже посидеть не успели? – Ну почему, пару часов посидели. Маловато, конечно. Но лучше что-то, чем ничего. – И куда вы отправились? – Да так, по городу катались. – Музыку слушали? – Ну да. Музыку слушали, разговаривали. – Какую музыку? – А у него радио «Шансон» крутилось. Там песню про балаган крутили. Ну, может, помните, в шумном балагане, там-парам-парампам… – Помню… Как не помнить «Балаган», в котором любила собираться тепломорская братва. Как можно было забыть Цепня, которого едва не отправил на тот свет Костя Любимов. Где он сейчас, этот Цепень… Цепень?! – И что там про балаган? – напрягся Дмитрий. – Ну, Герман замолчал, когда про балаган запели. Слушал, как будто вспоминал о чем-то. А потом как психанет. – В чем это заключалось? – По кнопке приемника пальцем стукнул. Выключил его. – И в какой момент? До того, как песня закончилась, или после? – До того. Там про Вадика пели. Он что-то там пианист и педагог… – И это Герману не понравилось? – По всей видимости, да. – А что именно ему не понравилось? – Этого он со мной не обсуждал. Он вообще после этой песни как с цепи сорвался. Завез меня в лесопарк и… Вы спрашивали у меня, было у нас или нет. Было! Говорю же, он как с цепи сорвался. Только не думайте, что это было изнасилование. – А может, все-таки изнасилование? – Ну, я сама была не против, – замялась Инна. – Только мне совсем не понравилось. Грубый он был, злой. – Извините за вопрос, но я должен спросить. Это произошло в машине? – Да. – Он раздевался? – Нет. Только рубаху расстегнул. – Особых примет не заметили? Шрамы, татуировки? – Где татуировки? – Ну, на теле. На пальцах. – У него на пальцах золотые печатки были. Мне показалось, что под ними наколотые перстни. Но я не вникала. – Значит, на пальцах татуировки. – И на груди. – Что там было изображено? – Да я точно не скажу. Темно было, не разглядела. Да, там же на груди шрам еще был. Он часть татуировки смазал. – Как будто сводили татуировку? – Сводили?! В смысле на нет свести? Нет, шрам не поэтому. Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что это было пулевое ранение. – Пулевое ранение?! – Дмитрий встрепенулся, как охотничий пес, взявший след матерого волка. – Ну, я точно не скажу. А татуировку я точно не разглядела… – Может быть, это два дерущихся быка? Именно такой татуировкой в свое время гордился Вадик Цепень. Символ агрессии и борьбы за власть. А потом одного быка пулей «убило». Скорее всего это был бык, который символизировал самого Вадика. Несладко ему, говорят, на зоне пришлось. Если верить оперативным сведениям, то Вадика опустили еще в тюрьме. А обиженным в зоне житья нет. А срок у Вадика был солидный. Пятнадцать лет, чуть-чуть до высшей меры недобрал. В восемьдесят восьмом он сел, в две тысячи третьем освободиться должен. Еще целый год, считай, осталось. Но это если от «звонка» до «звонка». Но «петуха» и за особо тяжкое преступление по условно-досрочному могут отпустить. У них же такая жизнь, что в самую пору год за два считать. – Не знаю, может быть, – пожала плечами Инна. – Я не особо всматривалась. Да и быстро все случилось. – Что потом было? – Потом он извинился, сказал, что не должен был себя так вести. Домой меня отвез. – К вам домой не заходил? – Нет. – Как вы с ним к Рите попали? – Ну, разговор за преферанс зашел. Я сказала, что у Риты друг это дело любит. Он ухватился. В общем, я его к Ивану привела. На общую беду. Я же не знала, что он по картам большой специалист. – Разве он в преферанс с Иваном играл? – Ну да. Рита компанию им составила. Потом ей надоело. Мы с ней на кухню ушли, а они в комнате остались. В очко играть сели. Чего я буду говорить вам, чем все это закончилось… – Не надо, – задумчиво изрек Дмитрий. – Не надо пока ничего говорить. Спасибо вам за приятную беседу, вы мне очень помогли. – Разве? – удивленно посмотрела на него Инна. – Представьте себе, да. Она сделала такие глаза, как будто не могла представить, как можно помочь мужчине без оперативно-полового вмешательства. Да, она имела виды на Дмитрия. Да и он мог бы уделить ей внимание. Трудно отказать, когда хорошенькая женщина просит. Но сейчас ему было не до нее. Нужно было решать свалившийся на голову вопрос. |