Онлайн книга «Я промазал, опер - нет»
|
Я передернул затвор и увидел, как темноту прочертил вылетевший патрон. Он попал бодигарду в руку, отскочив, упал на мягкий ковер под ногами. – Не бойся, это не смертельно. Но, видимо, парень боялся не самой пули. Его беспокоило другое. Поэтому он принялся искать патрон, даже свет в салоне включил. И только когда нашел его, успокоился. Хряпов одобрительно и, как мне показалось, заговорщицки кивнул ему. К этому времени я уже держал пистолет под курткой, готовый прибегнуть к нему в любой момент. А момент этот настал, когда машина остановилась. Опустилось стекло, отделяющее водительскую кабину от салона, и Паша обернулся к нам. – Приехали. Лимузин стоял посреди темного леса, ни единого огонька вокруг. – А где поселок? – спросил я. – Тут недалеко, через лес. Дальше пешком пойдем, – сказал Хряпов. Мне показалось, что у него и в мыслях не было выходить из машины. – А что, там дорог нету? – Не надо машину светить, – покачал головой Паша. И весело подмигнув мне, с подначкой спросил: – Боишься, капитан? – Нисколько. – Тогда пошли. Паша открыл дверцу, чтобы выйти из машины. Но водитель даже не дернулся. Так же, как и Хряпов, он никуда не собирался. Зато парень, ехавший с нами в салоне, приготовился выходить, но вслед за мной, чтобы плотно держать меня под контролем. – Паша, у меня вопрос! – Да! – Бодигард прикрыл дверцу, обернулся ко мне с насмешливой улыбкой на лице. Эти люди не оставляли мне ни единого шанса. Выход был только один – прыгнуть с высоченной скалы в бурлящую горную реку. А именно такая ассоциация у меня и возникла, когда я выхватил пистолет. Я летел вниз в бездонную пропасть, мне было жутко страшно, но назад уже не повернешь... Я выстрелил Паше в лицо. И тут же перевел ствол на его подручного. Третья пуля досталась водителю... Такого исхода Хряпов никак не ждал. Он смотрел на меня потрясенно, с раскрытым ртом, не в силах вымолвить и слова. Я схватил его за шею, подтянул голову к себе, приставил к ней ствол пистолета. – Руки перед собой держать! Пристрелю, гад!.. – заорал я, чтобы еще больше ошеломить его. – Оксану почему с собой не взял? – К-какую Оксану? – Ту, которая Олесю мою убила!.. Только не говори, что ее Рита зовут! Я все знаю! – Она... Она, ик, осталась... – А может, ее уже убили? Столь роковой для нее исход казался мне вполне логичным. Ее убьют, бросят тело где-нибудь возле дороги с фальшивым паспортом в кармане. Потом будет найден и мой труп, а при мне обнаружат протокол допроса и диктофон. Тогда и станет ясно, кто заказал Олесю и черногайских туристов. Обвинения с Хряпова будут сняты, и неважно, что паспорт у покойной фальшивый. Главное, что протокол относительно настоящий... А если к этому времени заказчик убийств будет мертв, то дело и вовсе закроют в виду гибели обвиняемых... Вот к чему стремился Хряпов. Но не видать ему победы... – Не убивай... Я сейчас все объясню... – Ты уже все объяснил. А я все понял, только не так, как ты этого хотел!.. Где труп Акимчева? – Там! – не в состоянии перебороть скотский страх, икнул Хряпов и движением руки показал в сторону лобового стекла. Все-таки убили «заказчика». Следующим должен был быть я. – Меня, падла, хотел подставить! К счастью, я оказался прав. К великому счастью, потому что нет ничего страшней, чем ничем не оправданное убийство. Но теперь я точно знал, что меня вывезли в лес, чтобы убить. И я стрелял в своих палачей... Я должен был умереть, чтобы своей жертвенной смертью избавить Хряпова от наказания... Я допросил киллера, узнал, кто заказал мою Олесю, после чего захватил и вывез в лес главного виновника убийства, чтобы отомстить. По версии, которую ковал Хряпов, я должен был застрелить Акимчева, а потом погибнуть сам – возможно, кто-нибудь из охраны покойного догнал меня и убил выстрелом в затылок... А каким еще иным выстрелом собирались избавиться от меня церберы Хряпова? Только выстрелом в спину. Я должен был умереть, а пистолет, из которого был убит Акимчев, остаться со мной. Протокол, алкоголь у меня в крови, орудие убийства – что еще нужно, чтобы очернить меня и обелить Хряпова?.. А ведь я очень близко подошел к роковой черте. И если бы не Дарья, лежать бы мне сейчас в темном лесу с простреленной головой. – Я... Я сейчас все объясню! – постыдно, как последний слабак, рыдал Хряпов. – Что ты мне объяснишь?.. Откуда у тебя фотографии? – К-какие фотографии? – Где Олеся с Акимчевым? Фотомонтаж? Говори, сука, или убью! – Нет, не монтаж! – Ну все, молись, падла! – Нет, нет! Обман там был! Девку нашли, очень похожую на Олесю... – Леру? – Нет, Лера не так похожа. И Лера своя... А та чужая, той платить пришлось, чтобы согласилась... Грим там, фотошоп... Ну и монтаж с Акимом... Темно в кабинете было, ты липу не заметил... Теперь я понимал, почему Хряпов принимал меня в темном кабинете. И прожектором ослепил меня неспроста, чтобы зайчики в глазах запрыгали... Да и хмель в голове играл, потому и не смог я разглядеть подделку... А ведь должен был догадаться, что не мог быть Акимчев с Олесей. Иначе бы у него имелась ее фотография, тогда бы он не стал посылать на охоту Оксану, ориентируя ее по ксероксному снимку из паспорта. А ведь именно такое фото я обнаружил в поезде, в купе, где ехала киллерша. Именно такое, потому что другого у нее не было... А ведь не вспомнил, не сопоставил, не свел концы... Может, и правда рано мне быть майором?.. – Значит, не предавала меня Олеся! – раненым медведем взревел я. – Нет... Но я ее не убивал... Я тебе сейчас все объясню... – Пошли, на воздухе объяснишь. Я открыл дверь, высунул ногу из машины, выбрался из нее, а Хряпова подтащил к тому месту, где прежде сидел сам. На этом и остановился. – Все, больше никогда! – протяжным стоном вырвалось у меня из груди. – Что никогда? – Никогда больше не буду убивать!.. Это в последний раз!.. Я выстрелил Хряпову в правый висок. И когда он безжизненно завалился на бок, тщательно протер пистолет и вложил ему в руку. Олеся была отомщена. А вместе с ней все, кто погиб от рук нанятых этим подонком людей... Но мне почему-то совсем не стало легче. Все-таки месть – это не то блюдо, которым можно насытиться... А легче мне стало от мысли, что больше Хряпов ни на кого не нашлет смерть. Но это уже не столько месть, сколько чувство исполненного долга... |