Онлайн книга «Адвокат инкогнито»
|
– Сигарету хотите? Вообще-то Аркадий не курил. Давно бросил. Но сейчас сложилась ситуация, когда вдруг очень захотелось закурить снова. Он взял сигарету из рук молодого человека. Тот поднес зажигалку. – Я – ваш следователь. Моя фамилия Чирков. Я буду вести ваше дело. О боже! Неужели ему наконец повезло и его делом займется не один из тех негодяев, которые громко ржали, когда он снимал с себя трусы, а приличный молодой мужчина с правильным выговором и сочувственной улыбкой? – Я понимаю, каково вам здесь оказаться. Вы – не наш типичный клиент, не какой-то там разбойник или бандит, вы человек, попавший в трудную ситуацию… Соболев слушал и кивал головой: «Да. Да». – Здесь, конечно, не сахар, – продолжал сочувствовать следователь. – Отвратительно пахнет. Отвратительно кормят. Здесь не место для таких, как вы. Если бы все зависело только от меня, я немедленно отпустил бы вас домой… Аркадий вынул сигарету изо рта и в безмолвной надежде уставился на Чиркова. – Многое будет зависеть от вас, Аркадий Александрович. Мы должны убедиться в вашей лояльности, в том, что вы желаете сотрудничать со следствием и сделаете все от вас зависящее, чтобы мы как можно скорее выяснили все обстоятельства вашего дела. – Я готов, – сказал Соболев. Следователю такая решимость понравилась. – Вот и отлично. Давайте вспоминать все по порядку. Фамилия Кислова вам знакома? Софья Кислова? Аркадий покачал головой. – Нет. Мне ее называл оперативный работник, но я так и не мог вспомнить, кто это такая. – Хорошо. Тогда мы пойдем другим путем. Что вы делали четырнадцатого октября? Меня интересует вечер. – Четырнадцатого октября у моей жены был день рождения. Мы отмечали его в ресторане. – Кислова была в числе гостей? – Не помню. Может быть. – Вы ушли оттуда с женой? – Нет. Моя супруга… ее зовут… Впрочем, неважно. Жена уехала в аэропорт. Я остался с гостями. – Вы пили? – Пил, – честно признался Аркадий. – Мне кажется, я сильно выпил. Обычно я довольно равнодушно отношусь к спиртному, но тут на меня что-то нашло. Бес попутал. – Как вы ушли из ресторана? – Ко мне подошла какая-то женщина… Или я к ней подошел. Мы стали разговаривать. Хорошо так, душевно. Потом, кажется, пошли в бар и опять пили и разговаривали. – Вы можете описать ту женщину? Лицо Аркадия страдальчески исказилось. – Можете мне не верить, но я вообще мало что помню. Кажется, она была блондинкой лет тридцати… – Ей тридцать девять. – Тридцать девять? Старше, чем моя жена? О боже мой! Чирков сочувственно улыбнулся. – Ну что же, бывает… А как вы оказались в гостинице? – Не помню. – Но вы же не будете отрицать то, что были в гостинице? – Нет, конечно. Если меня забрали из гостиницы, глупо говорить, что меня там не было. – Разумно. И что же там произошло? Вы решили приударить за вашей знакомой? – Приударить?! «Хорошо, что он так деликатен», – подумал Аркадий, вспоминая, какой лексикон использовали оперативники. – Все-таки опишите ваши действия, Аркадий Александрович. – Я не помню. Следователь оперся спиной о стену и покачал головой. – Эдак у нас с вами ничего не получится, – расстроился он. – Вы не хотите говорить. Что, по-вашему, я должен писать в протокол? То, что вы ничего не помните? – Но я на самом деле ничего не помню! – взмолился Аркадий. – Тогда придется вспомнить. – Следователь достал из папки какой-то лист и, прокашлявшись, начал читать: – «Соболев повалил меня на кровать и начал сдирать одежду». Правильно написано? Аркадий Александрович нервно сглотнул: – Это… это она написала? – Да, я читаю выдержку из заявления Кисловой для того, чтобы вы вспомнили все как следует. Так вы сдирали с нее одежду? – Не помню… – начал было Соболев, но, увидев выражение лица следователя, осекся. – В принципе утром я нашел на полу розовый женский пиджак с оторванной пуговицей. Так что не исключаю… – Вот и правильно, – одобрил следователь и опять обратился к заявлению. – «Соболев сорвал одежду и с себя. На его правой груди я заметила родинку…» Есть такая? – Есть, – обреченно сдался Аркадий. – Конечно, глупо отрицать, когда у нас есть акт вашего освидетельствования. Врач нашел у вас и родинку, и свежие царапины на груди и внизу живота. Значит, Кислова сопротивлялась? – Значит, сопротивлялась, – опустил голову Аркадий. – А вы запоминайте, запоминайте, – назидательно заметил Чирков. – Потом все повторите для протокола допроса. Нам не нужны ваши всякие там «не знаю» и «не помню»… Вы изнасиловали Кислову дважды. Один раз в естественной и один раз – в извращенной форме. – В извращенной?! – воскликнул Аркадий. У него даже не хватило смелости спросить, что же имеется в виду. – Анальное совокупление, – тем не менее коротко пояснил Чирков, внимательно глядя на Аркадия. – Вы признаете эти факты? – Но я же пояснял, что не помню. – По-вашему, у гражданки Кисловой есть повод оговаривать вас? – Наверняка нет. Мы ведь едва знакомы, – прошептал Соболев. – Я тоже так думаю. Значит, женщина не обманывает? – Не знаю, что и сказать. – Просто подтвердите ее слова. Большего от вас и не просят, – предложил Чирков. – Вы не беспокойтесь, врач осмотрел потерпевшую. Ее слова совпадают с данными медицинского обследования. Так что вас никто не просит оговаривать себя. – Но если я подтвержу ее слова, меня отправят в тюрьму? – Не думаю, – заверил его следователь. – Я отпущу вас под подписку о невыезде, а судья примет во внимание все ваши положительные характеристики с места работы, наличие детей, семьи… – О боже! Значит, не удастся оставить это все в тайне? Чирков пожал плечами. – Процесс будет закрытым, поэтому обо всем узнает только ограниченный круг лиц. Так что я там говорил? Судья, учитывая вашу положительную личность и деятельное раскаяние, назначит вам условный срок. – Это точно? – Разумеется. Ну посудите сами, что вам делать в тюрьме? Аркадий кивнул головой. – А что там еще написано в ее заявлении? Следователь передал ему бумагу, и Соболев начал разбирать неровные строчки, написанные торопливым почерком его ночной незнакомки. Не прошло и минуты, как он в сердцах бросил заявление на стол. |