Онлайн книга «Соблазн для Щелкунчика»
|
– Не все решают деньги, дамы, – печально сказал официант, и его лицо приятно порозовело. – Но иногда они все-таки что-то да решают… Давайте тысячу. Виолетта подмигнула Лизе: – Гони штуку. – Но я тогда не смогу расплатиться за кофе, – растерялась Елизавета. – О господи! Физиономия халдея пошла бурыми пятнами. – Вы что, смеетесь над самым святым? – Нет, нет, – Виолетта спешно сунула ему в руки скомканную купюру. – Как это пошло, – пригорюнился Василий, но деньги положил в карман брюк. – Что вы хотите знать? – Валяй, спрашивай! – подтолкнула Скороходова Лизу. – Значит, так… Это вы обслуживали Макарова 27 августа, за три дня до его гибели? – Сейчас вспомню… так, так… вы что-то говорили про конфликт? – Именно. Официант наморщил лоб, будто производил сложнейший арифметический расчет. Он почесал макушку. Внезапно рот Василия растянулся в жутком подобии улыбки. – Вспомнил! Это был я. И конфликт я тоже помню! Сердце Лизы бухнулось куда-то вниз. Неужели ссора между Макаровым и Переваловым все-таки была? Тогда все напрасно. Она зря надеялась. – …давненько я не видел Виталия Александровича в таком состоянии. «Иди ты к дьяволу, Василий! – орал он. – Не мельтеши тут перед глазами. Дай нам спокойно поговорить!» Да как долбанет дверью прямо перед моим носом. Я, помню, даже кофейник уронил. Ошпарился, между прочим! – Подожди. А человек? Человек, с которым он разговаривал, молодой был? Красивый? – Молодой… Красивый? Да, ничего… Девкам нравился. – Это он! – сокрушалась Лиза. – Все пропало! Все пропало! – Что пропало? – не поняла Виолетта. – Твоя тысяча. А моя версия рассыпалась в прах. – Да не ной ты. У тебя есть фотография Перевалова? – Откуда?! – Ты давай, Василий, рассказывай, что было дальше. – А ничего особенного не было… Разбили столовый сервиз, пару бокалов… Я старался к ним больше не заходить. А когда Макар уже направлялся к выходу, гость окликнул его, погрозил пальцем и сказал: «Вспомнишь меня еще, когда тебя будут убивать!» – Да это же прямая угроза! – Эх, Перевалов! Дурак он, каких мало, – горевала Елизавета. – А кто такой Перевалов? – удивился официант. – Гостя Виталия Александровича я прекрасно знаю. Его фамилия Куролесин. Полич был доволен. – Похоже, вы напали на золотую жилу, Елизавета Германовна! Прав был старик Грановский, посоветовав мне вас. Ох как прав! – Только легче Петренко от этого не становится, – вздохнула Лиза. – Из заказчиков можно огород городить, а вот настоящих доказательств маловато. – Но ведь вы зацепили этого официанта. Как его… Василия? Надеюсь, он не откажется дать показания в суде? – Зацепила… Только, Виктор Павлович… тут такое дело, – замялась Елизавета. – Что такое? Говорите. – Он просит триста долларов за свои показания в суде. Говорит, что рискует жизнью… – Недорого он ценит свою жизнь, – усмехнулся Полич. – Ладно, не берите в голову. Будут у него баксы. – Виктор Павлович! Я даже не знаю, что сказать… Надеюсь, Петренко оценит вашу заботу. Ведь вы ему даже не родственник. – А зачем тогда друзья? Я чувствую, дорогая, что вы на верном пути, – Полич улыбался. – Я тут кое-что раскопал про Куролесина. Из своих источников… Он подмигнул Елизавете и вытащил из блокнота листок бумаги. – Итак, Куролесин Михаил Владимирович. Судим трижды. Набор статей традиционный для бандита – разбой, вымогательство… А вот третий случай будет поинтереснее. Елизавета замерла. – Десять лет назад он совершил убийство: застрелил своего дружка по причине личной неприязни. Кстати, это произошло на Кедровом озере… Этот день у Виолетты Скороходовой складывался хуже не бывает. Старенький «жигуленок» на стоянке, чихнув несколько раз, как простуженный дедуля, заглох окончательно. Возиться с ним не имело смысла, поскольку Скороходова абсолютно ничего не понимала в машинах. Просить о помощи соседа Борьку не было времени. Сегодняшний день у Виолетты итак был загружен под завязку. И поэтому, пробормотав себе под нос несколько крепких ругательств, девушка поплелась к остановке общественного транспорта. С неба лил унылый серый дождь. К полудню, набегавшись по заданиям редакции, она уже еле волочила ноги. Жутко устала спина, а в желудке было совершенно пусто. Тут-то ее внимание и привлек киоск горячего питания. Запах сосисок в тесте приятно щекотал ноздри. Виолетта всегда очень трепетно относилась к своему рациону: подсчитывала калории, делала периодически разгрузочные дни, пила на ночь кефирчик. Но сейчас есть хотелось до такой степени, что она, позабыв все свои высокие принципы, кинулась к трейлеру. Тетка в несвежем халате ловко управлялась с сосисками, погружая их в кипящее масло, обслуживала голодную очередь и одновременно зычным голосом вещала в народ: – Сосиски красные – на вкус прекрасные! Налетай, народ, бери горячий бутерброд! Рекламная акция имела успех. Возле трейлера кружила свора бездомных псов с горящими глазами, а народ пускал слюни. Виолетта была почти у цели, как вдруг ее взгляд упал на беленькую табличку «ЧП Бергер Т.А.». Она внимательно взглянула на тетку. Точно! Это была Татьяна Бергер – жена незабвенного Ореста, собственной персоной. Пунцовая, разгоряченная в духоте киоска, женщина изредка вытирала потный лоб и выглядела не лучше взмыленной кобылы. – Ну, молодка, давай деньги, чего рот раньше времени разинула? – обратилась Бергер к Виолетте. – Татьяна?! Торговка в изумлении вытаращила глаза. Возможно, их встреча приняла бы мирный оборот, но тут Татьяна, потеряв бдительность, засунула в кипящее масло вместе с сосиской собственные пальцы. Острая боль заставила ее вскрикнуть. А прошлогодняя неприязнь, помноженная на сегодняшнюю производственную травму, всколыхнула в ее душе целый вулкан ненависти. – Да что же это за напасть такая! Где ни появится, там обязательно не убийство, так увечье приключится! Опять интервью будешь брать? Прилетела, как стервятник на падаль! – Да нет же! Я просто хотела купить сосиску, – оправдывалась Виолетта. – Сосиску? А вот это ты не видала? Татьяна высунула из окошка здоровые пальцы, сложенные в могучий кукиш. – Шабаш, граждане! Отваливайте! Кончились сосиски, – брызгала слюной Бергер. – А ты, шалава, жми отсюда подобру-поздорову. У Виолетты не было желания навлекать на себя еще и гнев толпы, оставшейся без вожделенного чуда на палочке. Журналистка поспешила прочь. Злющая, как взбесившаяся ведьма, Бергер выбросила на улицу подгоревшую продукцию. Голодные псы, закрутившись вихрем, уничтожили все в один момент… |