Онлайн книга «Подвенечное платье цвета крови»
|
– А вы у директора разрешения спросили? – женщина смотрела на меня все еще подозрительно. – Разумеется! Именно он и посоветовал мне посетить этот цех, – не моргнув глазом соврала я. – А-а… Ну тогда ладно, идите… – с некоторым разочарованием в голосе сказала дама. – Простите, а вы кто? – в свою очередь, поинтересовалась я. – Мастер я, Лукошкина, – недовольно выдала дамочка, и вдруг я заметила, как ее глазки забегали. Туда-сюда, быстро так… – Анна Ивановна! – обрадовалась я. – Ну, Анна Ивановна, и что?! Я уже тридцать пять лет Анна Ивановна! Странно, подумала я, а Мельников, помнится, сказал, что ей тридцать девять. – Так мне именно с вами необходимо поговорить, Анна Ивановна. – О чем? Извините, э-э… как вас там? Мне некогда, работать надо. Меня вон… ждут, – кивнула она куда-то в пространство и быстро зашагала по коридору. – А я вас надолго не задержу, – пообещала я, шагая в ногу с ней. Дамочка посмотрела на меня с досадой: ну, как, мол, от тебя отвязаться?! – Ладно, пошли ко мне в кабинет, что ли… Мы завернули в небольшую комнатку, находящуюся рядом со входом в цех. Анна Ивановна уселась за свой рабочий стол – до того облезлый и обшарпанный, словно был подобран на свалке. На нем лежали кипы бумаг. Лукошкина сложила полные руки, словно школьница на уроке, и уставилась на меня большими карими глазами. Я сделала то же самое – уставилась на нее своими зелеными глазами, при этом я осталась стоять, так как другого стула в каморке не было. Дамочка не выдержала моего взгляда, глазки ее снова забегали. – Вы того… спрашивайте, чего хотели узнать-то? – Я насчет пропавших работниц вашего цеха, – я подчеркнуто выделила последние слова. – А что, я уже все вашим рассказала… – Вы имеете в виду полицию? – уточнила я. – Смею вам напомнить, что я не оттуда. Я – частный детектив и веду свое собственное расследование. – А я ничего не знаю, – заверила меня Лукошкина и на всякий случай посмотрела в сторону. – Но вы же работали вместе с ними. Неужели не заметили ничего подозрительного? – У меня в цехе работали только две из пропавших – Королькова и Овчаренко. Бейбулатову я знать не знала, она из цеха мужской верхней одежды… – Я знаю. А что вы можете сказать об их характерах? – Хорошие у них были характеры, хорошие. Ни с кем не ругались и на работу приходили вовремя. Анна Ивановна замолчала и уставилась на меня. – И это все, что вы можете мне сказать о ваших сотрудницах? – Ну-у… Королькова еще в художественной самодеятельности участвовала. Пела она. Хорошо пела, прямо как Надежда Бабкина. Всем нравилось. – Пела? Это замечательно. А я вот танцую на досуге… А какой у нее был характер? С кем она дружила или, наоборот, ругалась по-черному? Кстати, к Овчаренко этот вопрос тоже относится. – Да ни с кем они не ругались. Хорошие они были женщины, вот! – Так уж и ни с кем? Извините, Анна Ивановна, но что-то мне не особо в это верится. Коллектив женский, а нам, женщинам, всегда есть что делить. Или я не права? Лукошкина уставилась на меня своими круглыми, как пуговицы, глазами. – Это вы на что сейчас намекаете? – захлебнувшись от «праведного» негодования, вскричала она. – Боже меня упаси на что-то намекать! Просто я по опыту знаю, что в женском коллективе… В этот момент дверь кабинета резко распахнулась, и в нее просунулась какая-то смурная небритая физиономия. – Нюрк! Эт что же, мне опять машинку Пашуткиной ремонтировать?! Не, ты че, издеваешься надо мной?! Физиономия непристойно выругалась. – Да тише ты! – рявкнула Лукошкина и испуганно покосилась в мою сторону. Только тут небритый заметил меня и смерил оценивающим взглядом. – Я, конечно, извиняюсь, мадам, – сказал мужичонка невысокого роста в рабочем комбинезоне и бочком протиснулся в кабинет Лукошкиной. – Иди, Петр Семенович, иди, – с нажимом сказала Анна Ивановна и взглянула на меня. По всему было видно: ей неприятно, что я оказалась свидетелем этой сцены. – Не, ну ты че, Нюр… то есть, это… Анна Ванна, ты давай уже разберись с этой Пашуткиной. Я, конечно, извиняюсь, мадам, но это что же получается: она будет без конца машинку ломать, а я – ремонтируй?! Не, я на такое не подписывался! Иди и разберись! – А что у нее там случилось? – недовольно проворчала мастер. – Опять приводной ремень порвался, и еще прижимная лапка сломалась. – Черт! Как она только умудряется эту машинку ломать!.. Петр Семенович, ты давай, того… иди и почини все. Я потом с этой Пашуткиной сама разберусь. – Нюр… То есть, это… Анна Ванна, я, конечно, извиняюсь, мадам, но так же никаких ремней не напасешься! И лапки у нас закончились. – Как закончились? Вот черт! Петь, ну ты чего, в самом деле?! Иди и найди где-нибудь лапку. Что, Пашуткина теперь весь день будет баклуши бить? – Нюр, ну ты че вааще? Где я тебе лапку-то найду? Знаешь ведь, какой дефицит! Мы еще в прошлом месяце по ним лимит перекрыли… Небритый возмущенно махнул рукой, едва не задев меня. – Я, конечно, извиняюсь, мадам, – закончил он, заметив, как я на всякий случай отстранилась. – Да иди уже! Мы разговариваем, не видишь?! – снова рявкнула на Петю Анна Ванна. – Пусть Пашуткина пока за другую машинку пересядет. – Ага, пересядет! – передразнил мастера небритый. – Она и другую враз сломает. Это же Пашуткина! Мать ее… У нее же руки из жо… я извиняюсь, конечно… не оттуда растут… – Поругайся мне здесь еще! – рявкнула Лукошкина, недовольно покосившись на меня. – Не видишь – у меня человек из полиции. – А мне хоть из ФСБ! Я, может, за свою работу сильно радею. А это не преступление… Я, конечно, извиняюсь, мадам, – добавил Петя, снова окинув меня оценивающим взглядом. Лукошкина перехватила этот взгляд и начала активно выпроваживать Петю из своей конторки: – Иди, Петр Семенович, работай, нечего мне тут… Потом подойду к тебе, и мы вместе разберемся с Пашуткиной… Петр Семенович, ворча, вышел в коридор, на прощание еще раз окинув меня внимательным взглядом. – Наш мастер-наладчик швейного оборудования, – запоздало представила его Лукошкина, – хороший мастер, не смотрите, что ворчит и матом ругается. Зато за дело действительно радеет. А Пашуткина у нас и вправду – сплошное недоразумение. Молодая, всего второй год как из колледжа легкой промышленности к нам пришла. А уж недотепа! Ломает и ломает машинку! Ломает и ломает… Ну что мне с ней делать?! |