Онлайн книга «Имею право сходить налево»
|
Оторвавшись от стекла, я размахнулся бутылкой, которая была еще наполовину полна чешским пивом, и опустил ее на голову типу. Я ожидал, что бутылка разлетится на осколки, но она глухо тюкнула типа по макушке и отскочила, не разбившись. Вошедший тотчас закрыл глаза и свалился кулем мне под ноги. – Господа, ви с ума сошли? – спросил из витрины продавец с акцентом, который не оставлял сомнений. – Ви знаете, чья это хозяйство? Антоныч, продолжая расплескивать адреналин, с разворота пробил ему в челюсть. Мужичка как ветром сдуло. И голова и ноги его исчезли в витрине. – Заткнись, скотина! – взрычал Гера и уколол охранника особенно сильно. Наступила долгожданная тишина. Оценив обстановку, Антоныч вытер ажурный лоб рукавом и спросил охранника, потому что сейчас тот был единственным, кто мог отвечать: – Где ковер? – Какой ковер? – морщась от зуда в заднице, пострадавшей более всего, попробовал уточнить охранник. – Здесь вопросы задаю я, – подумав, сказал Антоныч. Что-то у нас не складывалось. По плану мы уже должны были бежать с ковром к машине. Но до этого, судя по всему, было еще далеко. – Где ковер?! – крикнул Гера и, подняв ногу, дважды пнул охранника по изнывающему от боли заду. – Какой ковер?! – взмолился охранник. – Я не знаю никакого ковра! – Оставь его в покое, – попросил я. – Откуда он знает, где ковер? Вот ты знаешь, где ковер? – Я не знаю, где ковер, – возразил Гера, – но я знаю, что он есть. Но я не работаю в этом салоне, а он работает и даже не знает, что есть ковер! – Спроси у кого-нибудь другого. – Всех, у кого можно спросить, вы вырубили. Антоныч, крякнув, сунул руки в витрину и выдернул оттуда мужичка. Усадил и врезал пощечину. Продавец снова исчез. Не знаю, на что рассчитывал Антоныч. Ничего таким образом не добившись, Антоныч наклонился и поднял второго. Но спрашивать его смысла тоже не имело. Розовая краска сошла с лица толстощекого, и теперь он был молочно-белый, как мрамор. Антоныч взмахнул ладошкой… – Если бы нас попросили убить, то так бы и сказали, – вмешался я, отхлебнув из бутылки. – Оттого что ты бьешь, им только хуже. – Может, их отлить водой? – тяжело дыша, предположил Гера. Я повернулся к охраннику. – Где здесь вода? Он кивнул на кабинетную дверь. Я дернул ручку. – А где ключи? – Это английский замок, – простонал охранник, разглядывая нас не без интереса. – Он сам запирается… – Я сейчас вышибу, – пообещал Антоныч и отпустил толстощекого, который тут же снова вернулся мне под ноги. – Бесполезно… – поморщился охранник, – она стальная… – Слава, сходи, купи воды, – приказал Антоныч. Сунув руку в карман, я вспомнил, что мой бумажник остался вместе с пиджаком в машине. – Гера, дай денег. – У меня только крупные. У… сволочь!.. – и он взмахнул прикладом, заставляя охранника свернуться клубком. У Гриши нашлось несколько десяток. Отперев дверь и передав ему пост, я пересек дорогу и вошел в магазинчик напротив. – Две бутылки минеральной. Посмотрев на меня, как смотрят скрипачки Спивакова на участников программы «Играй, гармонь!», продавщица выставила передо мной две емкости. – Что-то ты сегодня не очень выглядишь, – сказала она. – Если не завяжешь, плохо кончишь. Кончаю я всегда хорошо. Не желая разговаривать с глупой бабой, я перешел дорогу и постучал. Войдя в антикварный салон, я заметил, что ничего не изменилось. Все на своих местах. – Ты так в колготках и ходил? Я повернулся к Грише и провел ладошкой по лицу. Раньше этот союз ладони с капроном вызывал во мне только положительные эмоции, сейчас я испытал отвращение. Швырнув одну бутылку Антонычу, я скрутил крышку со второй и перевернул ее вверх дном, целясь струей в открытый рот толстощекого. Сделав несколько глотков, он зафыркал как кот и стал закрываться рукой. Чтобы она ему не мешала, Антоныч наступил на нее ногой. Тогда-то и произошло чудо – Гера был прав, – толстощекий открыл глаза и, глядя ими еще не осмысленно, но уже глядя, сел, прижавшись спиной к витрине. – Где ковер, сволочь? – приступил к нему Гера со штыком наперевес. Одурев окончательно, толстощекий посмотрел на меня, ища защиты. – Как тебя зовут? – спросил я. – Мирослав… – пробормотал он, очарованно глядя на острие штыка, которым Гера выводил перед его носом восьмерки. – Мирослав Халуев? – Да… – Это ты сегодня улетаешь в Бразилию? – Да… – Хочешь улететь? – Да… – Где ковер? – Какой… ковер? – Я выколю ему глаза! – после этих слов я отнял у Геры карабин. – Ковер шаха Исмаила, – напомнил Гера, – который был соткан в честь его победы над персидским ханом. – Ширванским, – вмешался Гриша. – А где, по-твоему, находится Ширванское ханство? – Герино лицо исказилось от сарказма. – Ну, точно не в Персии. – Так скажи – где?! – Помолчите немного, – попросил я, дождался, когда наступит тишина, и наклонился к толстощекому. – Где ковер хана Исмаила? – Господа, это какая-то ошибка, – залепетал Мирослав. Кажется, он не спешил в Бразилию. – Вы… знаете, чей это ковер? – Да какая мне, к черту, разница, чей это ковер?! – захрипел Антоныч. – Тебя спрашивают – где он! – Я из чисто благородных побуждений, поверьте… – продолжал бормотать толстощекий. – Из соображений вашей безопасности… – Дай карабин, – вырвав оружие из моих рук, Антоныч перехватил его поудобнее и поднял вертикально над Халуевым. – В подсобке, – сказал Мирослав. – В подсобке. Где Штельман?.. Креслин, где Штельман? – Это какая-то шифровка? – засуетился Гера. – Что значит Креслин-Штельман? Где тут тревожная кнопка? Антоныч снова сунул руки в витрину и вытащил мужичка. – Это? Халуев кивнул. Через минуту политый ессентуками продавец открыл глаза. А еще через минуту, выйдя из подсобки вместе с ним, Гриша выволок на свет и ковер. Был он размером метра три на четыре – всего-то… и свернут в рулон. Уходя, мы все тщательно осмотрели. Все трое прикручены скотчем к креслам, а кресла прижимались друг к другу спинками. Мирослав сидел выше всех – его пришлось усадить в найденный на складе трон какого-то царька, то ли эфиопского, то ли конголезского. Передвигаться такой конструкции по полу решительно невозможно. Напоследок Гера замотал всем рты, и мы, сняв у самых дверей маски, вышли. |