Книга Только никому не говори. Солнце любви, страница 7 – Инна Булгакова

- Мы пришли с речки в восьмом часу, перед сном я заглянула в светёлку. Маруся уже лежала в постели и читала.

- Что?

- «Преступление и наказание». По программе.

- Она спала в ночной рубашке?

- В пижаме.

- Окно было закрыто?

- Мы закрывали на ночь, родителям обещали.

- В чем она исчезла?

- В пунцовом сарафане, в котором обычно ходила на речку, и в купальнике.

- В купальнике? Вы купались по ночам?

- Никогда.

- Но она зачем-то переоделась ночью… и босая…

- Да, «вьетнамки» так и стояли у дивана.

- Она ходила в Отраде босиком?

- Нет.

- А что-нибудь вообще тогда пропало с дачи?

- Красная шёлковая шаль, огромная, ещё бабушкина. Она её очень любила, вот Наташу Ростову в ней играла, — Анюта помолчала. — Но тут какая-то странность. Мне кажется, эту шаль я видела на стуле в светёлке в четверг утром, как Маруся исчезла. А вот потом, когда милиция вещи осматривала, шали уже не было. Но, может быть, я ошибаюсь.

- Интересно… Скажите, кто-нибудь из-за забора, из рощи, мог видеть, как она, например, раздевалась?

- Забор сплошной и сад весь заросший. Пол окна закрывает куст жасмина. Чтобы её в светёлке увидеть, надо подойти к окну вплотную. Кстати, и диван из окна не виден, он в углу за письменным столом.

- Вы сами спите крепко?

- Когда как.

- Во сколько вы заснули той ночью?

- В двенадцатом, проснулась около семи, встала воды напиться и свет увидела на кухне. Удивилась, заглянула в светёлку: Маруси нет.

Значит, речь идёт примерно о семи часах. И вы ничего не слышали?

- Ничего.

- Анна Павловна, у меня создалось впечатление, что вы, ещё толком ничего не зная, восприняли происшедшее как-то сразу трагически…

- Родители уехали при условии, что сестра будет слушаться меня во всем и без разрешения ничего не предпримет. Она была слишком живая и беспечная, понимаете? Но раз обещала маме… И потом: Марусина светёлка, пустая, прибранная, окно распахнуто… Вообще, если её не будили, она могла спать до полудня. И ещё эти слова, что она боится…

- Вы ничего не трогали в светёлке?

- Нет, только взяла её записную книжку из сумочки на этажерке.

- Отпечатки пальцев отсутствовали именно на окне? Но в комнате они были?

- Да, конечно.

- Чьи именно?

- Во-первых, Марусины…

- А как определили их принадлежность?

- По её вещам — расчёска, зубная щётка, зеркальце… Провели идентификацию и установили тождество отпечатков, так же определили и мамины: она входила в светёлку перед отъездом в Крым.

- А ещё чьи-нибудь отпечатки в комнате нашли?

- Мои, например. Папины, Дмитрия Алексеевича, моего бывшего мужа…

- Что же делали Дмитрий Алексеевич и ваш бывший муж в комнате Маруси?

- Они привезли в то воскресенье наши вещи на все лето: чемоданы, сумки… Ну, разносили их по комнатам.

- То есть вы «наследили» все. А Петя?

- Он единственный из нас никаких отпечатков в доме не оставил. Очевидно, он туда не входил.

- Вообще не бывал в доме?

- Он впервые приехал в Отраду. Мы все на машине Дмитрия Алексеевича, а он позже на электричке, прямо к обеду. После обеда мы пошли на речку, там они с Марусей поссорились. И до отъезда он просидел в машине. Выходит, действительно в доме не бывал.

- И где Марусина комната, не знал?

- Окно она ему своё показала, когда мы в саду обедали. Похвасталась: живу отдельно, как взрослая. Это я помню.

- До приезда родителей вы сами осматривали дом?

- Да.

- И погреб?

- Да, я спускалась.

- Опишите мне его.

- Там полно разного хлама… мешки, рукавицы садовые, банки, ведра, кадушка пустая, гнилая картошка ссыпана в углу. Папа осенью купил, ценой соблазнился, а в Москву так и не забрали. Родители в июне на выходные ездили на огород и в доме прибрать, но до погреба руки не дошли. На нас с Марусей оставили. Во вторник мы было занялись уборкой, но ей это быстро надоело. Она меня уговорила отложить. Однако в четверг там все оставалось, как перед этим. Я ничего подозрительного не нашла. И папа не нашёл.

- Вы не успели поговорить с Павлом Матвеевичем до его болезни?

- Не успела. Мама умерла. Сутки до самых похорон мы сидели у гроба.

- Павел Матвеевич был тогда здоров?

- Вроде бы да. Он как-то застыл.

- Вы не помните, как Борис Николаевич ушёл с поминок?

- Смутно. Я осознала это потом.

- Скажите, такой поступок… ну, бессердечный… характерен для него?

Анюта, помолчав, сказала отрывисто:

- Все раскрылось позже.

- Что раскрылось?

- Именно в эти дни… ещё до похорон, ну, вот он приехал в четверг, когда Маруся исчезла, — он стал другой, чужой. Наверное, именно тогда он полюбил какую-то женщину.

- Почему вы так считаете?

- Через три месяца после всех наших смертей он объявил мне, что любит другую, и предложил подать заявление на развод.

- А вы?

- Я? — Анюта усмехнулась.

- Он женился?

- Одинок до сих пор.

- Откуда вы знаете?

- Мне все безразлично. Вообще все. Но общие знакомые считают своим долгом осведомлять. Он, как всегда, весь в работе.

- Он не навещает Павла Матвеевича?

Он ни разу не видел папу с поминок и никогда им не интересовался.

- А как он относился к вашей сестре?

- Убивать её было ему вроде незачем.

- Тем не менее вы сказали, что с того четверга, как исчезла Маруся, Борис изменился. На работе его не смогли найти. И именно после разговора с ним ваш отец сошёл с ума. Как вы все это объясните?

- Никак. Я не поручусь ни за кого. Бывают такие ситуации… как их теперь называют — экстремальные?.. когда человек вдруг способен изменить своей природе.

- Вы знаете это по собственному опыту?

- Да.

- Что ж, буду ждать и надеяться, что когда-нибудь вы мне доверитесь настолько, что расскажете о своей ситуации.

- Я вам все рассказала. Вы, должно быть, хотите допросить и этих двух — Бориса с Петей?

- Мечтаю.

- Я сегодня собираюсь в Москву. Хотите, передам Пете?