Онлайн книга «Только никому не говори. Солнце любви»
|
Укрепившись на этой точке, Петр Романович вернулся в Копьевский (ее окна темны), во двор (темны), проверил время — двенадцать. Неуместное совпадение ему не понравилось. Он постоял под фонарем, вновь переживая припадок страха: сейчас раздастся крик. Раздались гулкие шаги в тоннеле, и в овальном провале возник Поль. Опять Поль! Юноша в светлых одеждах стоял, как ангел у черных врат, вдруг аффектированным жестом поднял правую руку и поманил двоюродного брата. Тот, как зачарованный, пошел к нему, за ним — в тоннель, в переулок, на перекресток, мимо знаменитого пруда, памятника баснописцу. наконец очнулся от гипноза, нагнал, рявкнул: - Что ты тут делаешь? - Як тебе шел и очень удачно встретил. - Зачем? - Надо навестить Ангелевича, безотлагательно. - Зачем? - Узнаешь. - Какого черта ты устраиваешь эти розыгрыши. - Сейчас все узнаешь. Петр Романович почему-то покорился. - Я машину в Копьевском оставил. (к окончанию школы дядя одарил сына «москвичом») Вообще тут недалеко. - Все равно. (Братья двинулись бодро, в такт ускоряя шаги.) Поль, ты за мной сегодня следил? - Не за тобой. - А за кем? - Слушай! Как все напоминает вчерашнюю ночку, а? Наверху свежего покойника. случаем, нет? - Я не поднимался, ты помешал. - Если что, — добавил Поль беззаботно, — мы гуляли вместе. Для алиби. - Твое шутовство меня утомляет. - То ли еще будет! Ты бывал в «Китеже»? - Мы, скорее, в Вавилоне живем. - Я про заведение Ангелевича. - Он бы еще «Святой Русью» свой кабак назвал! - Валера старше тебя, а шагает в ногу с жизнью. - Ну, ты тоже живчик. «Мертвая голова». - Заговариваешься? Я — не тоже. Я знаю, чего стоит смерть, я не раз умирал. Глянь, пришли! От волнения Петр Романович плохо ориентировался в происходящем и, уже поднявшись по пологим ступенькам двухэтажного особняка, спохватился: - У меня с собой денег нет! - Это пусть тебя не волнует. В конце концов, мы с тобой. - Я, пожалуй, не пойду. - Как хочешь. Я не «сторож брату своему». Прозвучало многозначительно, Петр Романович вслед за братом прошел в вестибюль (в сени — в ностальгическом стиле русской избы), где они сразу натолкнулись на вышедшего из незаметной дверцы Ангелевича. - Вы как тут? - А что? — лукаво уточнил Поль. — Мы заплатили. Или вам клиенты не нужны? Какую-то секунду сосед сосредоточенно смотрел на Петра. Прищурился, и легкая улыбка тронула тонкий рот. - Да пожалуйста. Куда угодно: в бар, в зал, в отдельный кабинет? - В зал! В сопровождении владельца братья спустились (ступеньки вели не вверх, а вниз: подъем пологий, спуск крутой), вошли в вертеп, где в чаду горели свечи в позолоченных канделябрах и клиентов было полным-полно, преимущественно мужчин. Ангелевич усадил вновьприбывших за столик почти у выхода и как-то незаметно скрылся. Возник «половой» в белой косоворотке с полотенцем через руку, они заворковали с Полем. Петр Романович не слушал, он сидел, опустив глаза, замкнувшись от волнения в неприступную крепость. «Водки?» — донесся вопрос. — «Да, водки». Откуда-то издалека нежно зазвенела «Во поле березонька стояла.». Утонченное извращение в стилизованном «Китеж-граде», подумалось со злобой, а Поль верно и вдохновенно выпевал: «белую березу заломаю, люли-люли, заломаю, люли- люли.» - Заткнись! Дальше произошло то, к чему подсознательно Петр Романович был уже готов: на высокие подмостки противоположной стены выплыла Варенька в пышном сарафане из парчи, вышитом каменьями, в браслетах, серьгах и ожерелье, и присела в «придворном» реверансе. Завсегдатаи захлопали, а она закружилась, постепенно ускоряя темп, расплетая золотую косу и разоблачаясь. - Классный стриптиз, народно- патриотический, — доложил Поль. — Выпей водки. - Обойдусь, — процедил Петр Романович, внимательно наблюдая. «О, соле мио! — думал он. — Солнце мое!» кузен одобрил: - А ты крепкий орешек. Захватывающий фрагмент: богослов и «вавилонская блудница». — Поль обожал Священное Писание. — Помнишь жену на звере в драгоценных камнях и золоте? - Апокалипсис, — уточнил Петр Романович, машинально поддержав фантастический поворот диалога в подземном кабаке. и мелькнул еще образ чаши в руках «жены» — золотой чаши, наполненной «мерзостями и нечистотою блудодейства ея». - А впрочем, чего тайны колыхать? Там вечность, тут «порно». — Поль выпил. — Я сразу почуял, вчера опоздал, а сегодня выследил. Видал, какое у них с Ангелевичем алиби? Петр смотрел на сцену, где в разноцветно мигающих огнях изгибалась в непристойных позах Варенька, уже вполне голая. Физическое отвращение комом подступало к горлу, но надо вытерпеть до конца, чтоб укрепить реакцию, утвердить в душе это тошнотворное чувство. - Слушай, идея! Мы можем нанять ее отдельно, чтоб она разделась у нас на столе. - Тебе этого мало? - Великолепное унижение. Она наверняка откажется, но узнает, что ты здесь. - Кончай, садист. Мне уже ничего не нужно, я освободился, — сказал Петр Романович хладнокровно, словно верный диагноз поставил, и поднялся. — Ты остаешься? - Досмотрю! Шоу заканчивалось, стриптизерка стояла на краю сцены, а самые распаленные самцы с криками толпились у ее ног. - Что значит «кровь на мертвой голове»? - Чего-чего? - Орудие убийства. Ипполит глядел с испугом. - Ты мне звонил часа два назад? - Нет. Честное слово, нет! — ответ непривычно серьезен. — Я ее выслеживал. А что случилось, Петь? Петр Романович, не отвечая, бросился к выходу, на пороге подвала оглянулся — бесстыжая девка смотрела в упор, кажется, узнав, — пожал плечами и удалился. В целом довольный собою: ни боли, ни гнева, ни даже ревности — блаженное бесчувствие. Итак, любви было отпущено ему скаредно — на два дня. Значит, так надо. Очиститься от грязи (тут кстати подвернулась молитва, застучало в голове: «вся моя грехи, яже содеях. делом словом, помышлением, слухом, зрением, обонянием, вкусом, осязанием и всеми моими чувствы, душевными вкупе и телесными.» — да, весь он был пленен, весь!) и поблагодарить Его за столь быстрое и легкое освобождение. С пустым сердцем он и не заметил, как очутился дома. В прихожей — вспомнил вдруг и ощутил — мерзкий запах роз (его подташнивало). Вспомнил все — давешний звонок и страх. С намерением избавиться и от цветов Петр вошел в маленькую комнату, включил свет. На полу возле качалки лежал ничком человек из сна, в коричневом с «искрой» костюме, вокруг головы — уже засохшая лужица крови. Мертвая голова в крови! |