Онлайн книга «Русь измочаленная»
— Поправится, — сказал Щавель. — Если сдохнет в дороге, отправим голову светлейшему вместе с головой Дележа. — А если поправится? — Продам как раба в Великом Муроме. Сейчас и обращу его в свою собственность. Он достал из кармана тавро, зажёг лампу. — У тебя вроде резьба восьмёрка была? — негромко спросил прокравшийся в нумер Лузга. — Восьмёрка. Щавель взял у него металлический пруток, всаженный в деревянную рукоять. На другом конце прута имелось отверстие с резьбой. Ввинтил тавро. Положил на огонь лампы. — Размотай ему лоб. Доктор осторожно, чтобы не разбудить дремлющего в наркотическом забытье шамана, снимал повязки, пока они не стали прилипать к коже. Этого было достаточно. Лоб от бровей до линии роста волос остался не опалён и чист от гноя. Лузга глумливо оскалился и зачем-то бережно на него подул. Когда тавро раскалилось, Щавель снял его с лампы, установил знак в правильном положении и быстро и крепко прижал его ко лбу Мотвила. Кожа зашипела, вверх потёк сизоватый дымок, потянуло жареным. Раб забился и заорал. — Ничего так получилось, — оценил Лузга. — Нормально. — Щавель осмотрел клеймо и нашёл его чётким, глубоким и ровным. — Если первое как надо легло, значит, рабство будет удачным. Пойдём заклеймим остальных. Оставив доктора исцелять недужного раба, Щавель с верным Лузгой удалился метить имущество. — Хорошо быть боярином, — пробормотал ему вслед Альберт Калужский. * * * Ворота постоялого двора растворились, и ратники начали выводить коней, чтобы строиться в походную колонну, когда с Ковригинской дороги резво подкатила телега. — Успели! Хвала Ктулху, успели! Первуша, Вторяк и Третьяк спрыгнули с телеги, оставив на сене броню и щиты. Братья были при мечах и выглядели помятыми, но здоровыми. У Щавеля отлегло от сердца. Ратники бросились к товарищам, которых не чаяли видеть живыми после того, как оставили в прикрытии в подземном аду. На своей кобыле подъехал Щавель. — Приказание выполнено, — доложил Первуша командиру. — Продержались на блокпосту до полудня. Демоны выли, стучали в ворота, да не прорвались. Думали, они нас потайными норами обойдут, не обошли, не было у них лазеек. Мы отступили на соседнюю станцию, поднялись на поверхность, уничтожили караул. В городе уже война шла. Что творилось… Не передать. Резня, треножники ступают, жгут всё подряд. Один треножник сбитый валяется. Кругом мародёры, зомби, каратели. Даздраперма Бандурина на коне скачет, а с ней манагеры. Юные ленинцы бегают. Рвут друг друга в клочья. На нас внимания почти не обращали. Пробились из зоны боевых действий. Укрылись на ночь в клети. Утром двинулись на север. Еле вас нашли. Думали, не догоним. — Объявляю благодарность! — Слава России! — Встать в строй! Братья вздели брони, оседлали коней, заняли своё место в десятке. — Командуй, — бросил Щавель Литвину и отъехал во главу колонны. — Строиться! — Сотник промчался на лихом скакуне вдоль линии всадников, осмотрел обоз, развернул коня. — С места с песней! Шагом! Марш! Заскрипели телеги. Словно нехотя караван пришёл в движение и двинулся в проклятую всеми богами Великую Русь. |