Онлайн книга «Кладоискатель и золото шаманов»
– Пошли спать, – оборвал его я. Предложение было весьма актуальным. Силы требовали восстановления. Без еды мы сидели уже вторые сутки и все это время практиковали психованный биатлон: бегали, стреляли и вдобавок таскали неподъемные тяжести. Кроме дремоты в развалинах под дождем минувшей ночью, иного отдыха у нас не было. Мы оставили костер догорать и стали выискивать места поудобнее. Слава предложил выставить охранение, дежуря парами и сменяясь каждые полтора часа. По нашим прикидкам, рассвет должен был наступить максимум часов через шесть. В первую смену заступал он с Лепяго, в следующую – я с Вадиком. Пилоту оружия не доверяли, и ему посчастливилось давить хомяка всю ночь напролет. Пусть выспится. Завтра ему предстояла ответственная работа, требующая хорошей реакции и большой отдачи. Слава заступил на пост, а я разгреб поровнее у стены гнилую труху и лесную грязь и угнездился на них, подложив под голову скрещенные руки. Небо надо мной было чистым и ясным. Хаотичный рисунок созвездий на миг заслонила трепыхающаяся тень. Я хотел сообщить о ней корефану, но глаза невольно закрылись, а состояние это было таким сладким, что хотелось протянуть его как можно дольше. Все тело ломило, до последней мышцы и косточки. Я подумал о Маринке, что она никогда не поймет, каким трудом даются сокровища, чего мне стоит ее беззаботная роскошная жизнь… Открыв глаза, я увидел, что часовня озарена тусклым желтым светом. Друзей я не обнаружил – пол был пуст. У стены располагался невесть откуда взявшийся стол, заваленный кипами рукописных книг. Над столешницей склонился длиннобородый старец. Величественными точными движениями он выводил что-то гусиным пером. Перед ним в глиняной плошке горела свеча, но не она распространяла необычайное желтое сияние. Источником служила сама часовня, причем не стены, а словно бы воздух в ней. Заметив мой взгляд, старец поднял голову и начал осматриваться по сторонам, словно пытаясь обнаружить что-то невидимое. Затем его глаза остановились на мне. Старец встал из-за стола. Отливающая серебром борода достигала пояса. Он шагнул ко мне, глаза смотрели твердым, проникающим, всезнающим взглядом. Раздался оглушительно громкий, глубокий, неземной чистоты благородный металлический звон. – Тайхнгад, – строго предупредил старик. Я проснулся от того, что меня трясли за плечо. Вокруг была темень. Голос Славы произнес: – Подъем. – Да-да, – пробормотал я, пытаясь собраться с мыслями. Сказочное видение еще стояло перед глазами. К ночи похолодало. Я продрог, мышцы затекли и болели. Кряхтя, мы с Гольдбергом выползли из часовни и принялись раздувать угли. Наломав сушняка, с грехом пополам раскочегарили костер. Я наконец проснулся и в должной мере использовал опыт походной жизни. Вскоре мы тянули руки к огню, прижавшись плечом к плечу, чтобы побыстрее согреться. – Вы с костром не балуйтесь, – посоветовал из глубины святой обители Слава. – Догорит, и больше дров не подкидывайте. – Почему? – спросил Вадик. – Убить могут. Вы после огня вокруг ни хрена не видите, а сами как на витрине. Лучшей мишени не придумать. – Да, конечно, конечно, – пробурчал Вадик, притоптывая выкатившуюся из костра головню. Слава угомонился, а мы как ни в чем не бывало кормили ветками пламя. Что нам на острове могло угрожать? Хотелось ненадолго забыть о постоянной опасности, хоть немножко отдохнуть, поэтому мы не разговаривали. Молча сидели и грелись. Постепенно растомило, навалилась зевота. Ночь была тихой, безветренной, ярко-красные искры летели вертикально вверх. В лицо пыхало жаром, и от этого стали слипаться глаза. Я осовело повертел головой, прогоняя дремоту. Все окружающее казалось нереальным. Словно нас обставили декорациями, которые через некоторое время должны будут смениться, а мы останемся. Слава был прав, костер оказывал вредное воздействие, но вовсе не то, о котором он предупреждал. Пламя завораживало, погружало в оцепенение. Мы сидели бок о бок, вкушая невыносимую сладость охватившей нас истомы. – Что мне не жилось с бабочками? – негромко проронил Гольдберг. Мне захотелось рассказать о сне, который имел глубокий смысл, только я не мог понять его и надеялся, что Вадик растолкует. Я даже оглянулся, словно ожидал увидеть волшебный золотистый свет, но в часовне было темно. Меня вдруг охватила острая тоска, настолько сильная, что даже не удалось разомкнуть губы. Воспоминание о мире, который мне посчастливилось узреть, куда более чистом и совершенном, нежели тот, в котором я находился, наполняло душу невыразимой печалью. Хотелось вновь встретиться с чудесным светом, но доступ к нему был закрыт. Ощущение недосягаемости испугало меня. Оно стремительно нарастало, и я услышал, как клацают мои зубы. Дрожь охватила все тело, внутренности сжались в комок, и подступила такая тошнота, что, казалось, они должны извергнуться. Я почувствовал, как меня тащат, затем напряжение чуть-чуть отпустило, послышался едва различимый, словно доносящийся издалека голос. В то время как спазм в животе исчезал, голос становился все громче. Я определил, что это отрывисто кричит компаньон: – Дверь! Дверь держи! – И еще: – Лепяга, окна! Размеренно и ровно прозвучала очередь в три патрона. Комом, который еще не рассосался в животе, я почувствовал ее мощную вибрацию – каждый выстрел отдельно. Наконец сделал глубокий вдох. Вливающийся в легкие воздух вернул грудной клетке упругость. Послышалась пальба, торопливая и беспорядочная, будто на железный лист высыпали пригоршню гороха. Кто-то что-то орал. Слава исчез. Я перевернулся на бок, постанывая от боли. Живот ныл, будто брюшной пресс сводило судорога. Обнаружил, что нахожусь в часовне. В дверном проеме виднелись разбросанные красные угли. Крики усилились. Орали теперь не в одно горло, кажется, ругались. Стрелять перестали. Густо пахло горелым порохом. Я втянул в себя его злой смрад и закашлялся. – Ильюха, – Слава потряс меня за плечо. – Живой? – Да, – дыхание перехватило. Я зажмурился, переждал. – Живой, только не пойму, на каком свете нахожусь. – Здорово тебя скрутило, – констатировал Слава. – Они не ушли, – прохныкал кто-то. – Видите, вокруг ходят… Ходят! – Заткнись! – прикрикнул Вадик. Нытик принялся громко всхлипывать. Я узнал Лешин голос. – Еле тебя вытащили, – заботливо поведал друган. – Хорошо, что вовремя заметили. Лепяга их первый заметил, между прочим. – Кого? – Их. Только сейчас я обратил внимание на громкий хруст, доносящийся снаружи. Кто-то большой бродил вокруг часовни, ломая ветки. Кто-то или что-то двигалось, словно не переставляя ног. Треск палок был непрерывным, без топанья. – Как Илья, уцелел? – спросил Андрей Николаевич. Голос его звучал неестественно строго. Без прежней боязни и даже с некоторым торжеством. – Ага, – сказал Слава. |