Онлайн книга «Кладоискатель и золото шаманов»
Так или иначе ушлый коммерсант получил желаемое. – Договорились! – выпалил я, пока странный туземец не передумал брать старый нож взамен за соучастие в убийстве. Должно быть, в его первобытном краю человеческая жизнь совсем не ценилась. Наверное, для того чтобы я не подумал, будто продешевил, Кутх обвел нас пристальным взглядом и остановил его на мне. – Тебе опасно ходить за уньрки, пока на тебе лежит проклятие, – объявил он. Я похолодел. – На мне? – Ты проклят, – подтвердил Кутх. – Ты приносишь несчастье. – Какое несчастье? – только и смог проблеять я. Мозги переклинило. – Неудачи и беды преследуют тебя, не заметил? Дела сначала идут хорошо, а потом горе. Беды растут. Они тебя скоро погубят. – Когда, – выдавил я, – это произойдет? – Скоро, если не снять беду, – черные глаза Кутха смотрели в упор, гипнотизировали. – Тебя прокляла баба со злым языком, которая портит людей грязным словом. – Это кто тебя так, Ильюха? – с насмешкой вклинился в наш торг Слава, и от его добродушного тона на душе полегчало. Кутх сразу отвел глаза. – Баба без дома. Ты пролил кровь, и на крови получаешь возмездие. Гольдберг таращился на меня через очки с растерянностью и испугом, а Слава с интересом и любопытством. – Ты сам должен знать, – добавил Кутх. – Цыганка. – В памяти всплыла сцена, как я отбиваюсь от бешеной стаи лопатой, тыкаю злобной дуре в живот и через платье проступает кровь, а самая старая цыганка рычит на своем темном наречии и с руганью возвращает украденные деньги. – Что вы хотите получить за это? – Свитер из шерсти мамонта, – хищным вороном выкружил все мои сибирские трофеи Кутх. Его решительно не интересовали деньги. * * * – Что-то я ни хрена не понимаю, – помотал башкой корефан. – Кто кого сегодня развел? Мы ехали готовиться к охоте на уньрки. Уже опустился мрачный сентябрьский вечер. В салоне, освещенном зелеными огнями приборной доски, было удивительно уютно. Мягко подвывал движок на прогазовке, да мерно пощелкивали поворотники, когда Слава шел на обгон. – Вот, – назидательно молвил я, – налицо столкновение культур! С присущим оному разногласием в системе ценностей. – Чего? – Нашему дальневосточному знакомцу настолько понравилась финка, что он готов пойти на убийство ради обладания ею, а человеческая жизнь для него – тьфу и растереть. Тем более что Лепяго и не человек вовсе, а какой-то вурдалак, по его словам. – Чукчи, они на всю голову ушибленные, в натуре. Правильно про них анекдоты рассказывают. – Иван Сергеевич, вообще-то, не чукча, а нивх, если я правильно понял. – Какая, на хрен, разница? – In re [28] разница есть. Это два разных народа, каждый из которых считает себя настоящими людьми, а всех чужаков неполноценными, близкими к животным. – Вроде как фашисты? – Ты тоже чукчей за людей не считаешь, а они не считают за людей нас. Признание – это очень древний культурный феномен. Механизм его крайне сложен и практически не поддается изменениям. Ни у чукчей, ни у фашистов, ни у австралийских аборигенов. – Фашисты же вообще были гады и беспредельщики! – Ты, как эсэсовец, тоже педерастов за людей не считаешь и из одной посуды не станешь с пидором есть. – Ильюха, они же в очко жарятся! – Видишь, основание для культурного неприятия более чем серьезное. – По всем понятиям тоже серьезное основание. Воры узнают, не простят. – С евреями примерно та же картина. – Ну, ты сравнил! – хмыкнул Слава, потом вдруг замолчал и через некоторое время добавил: – Хотя, в общем, да. – Культурная пропасть, созданная евреями, чтобы не ассимилироваться с народами, среди которых они жили, со временем вышла им боком. Научить людей терпимости очень сложно. В цивилизованных странах пробуют, но без особого успеха. Чужаков везде не принимают. Даже деревенские не понимают городских. – Блин! Это сколько же нам открытий чудных готовит просвещенья дух! Ешкин ты кот! – Корефан резко крутнул рулем, чтобы не врезаться в «хонду» с белокурой барышней, решившей вдруг сманеврировать. – Хорошо, что здравый рассудок не все потеряли. – Вот-вот, Слава, неприятие всего инородного очень сильный фактор. Скорее лев возляжет рядом с ягненком, чем за одним столом воссядут иудей, фашист и гомик. – Да ладно! В новостях только их и видишь. Сидят рядышком и за мировую интеграцию трут. – Гм… Ну, есть изменения, – пробормотал я. – Хотя это только политики, что с них взять? Слава подвез меня к парадному. Ему очень хотелось посмотреть на Лепяго. Мы вылезли и стали оглядываться. Нелепой фигуры с капюшоном не приметили, зато позади зажглись фары, высветив нас, как зайчишку на дороге. Машина катила, горя желтым взглядом из-под насупленной морды. «Волга»! – определил я и заметил передний номер Е 676 ТТ. – Слава, фашисты! Мы нырнули в тачку. – Они за деньгами приехали! – Понял. – Корефан со второй передачи рванул по двору, теплый движок позволял такие выкрутасы. – Неохота через край борщить, а чувствую, борщануть придется. – Ты что удумал? – забеспокоился я. – Не ссы, Ильюха, все будет путем. Где мы, там победа! – Где мы, там война, – вздохнул я. – Никто, кроме нас! – изрек Слава очередной девиз ВДВ и так жизнеутверждающе заржал, что я приготовился к бойне. Он притормозил перед выездом на Светлановский проспект. Трискелионовская «Волга» тоже остановилась. – Только не здесь! – Выходки с гранатой в кафе мне хватило, чтобы понять беспредельную глубину отмороженности афганца. – Нечего в моем дворе Бабий Яр устраивать! Всю жизнь в тайге отсиживаться – ну его на фиг! Отговаривать корефана было бесполезно. Заматерелый милитаризм и просушенные в боях мозги двигали Славу на подвиги. Да только подвиги в России зачастую уголовно наказуемое деяние. Друган это уже испытал на своей шкуре, но не вразумился и на все удары судьбы отвечал ударами по ней же. Меня этот оголтелый подход не устраивал, к тому же по стрельбе во дворах я был у здешних ментов первый подозреваемый. – Давай их в лес лучше вытащим, – предложил я. – В лес? Можно и в лес. – Слава пропустил транспорт и выехал на проспект. – Тебе в какой? |