Книга Наследие предков, страница 67 – Сурен Цормудян

— Что такое? — взволнованно спросила Рита.

— Развилка впереди, кажется, — отозвался Тигран. Он включил фонарь, присовокупив к свету керосиновой лампы, принадлежавшей оборванке, еще и свой, более мощный луч. — Точно.

Он остановил транспорт, взял автомат и спешился. Вправо уходил другой туннель, подобный тому, по которому они двигались. Перед развилкой имелась переводная стрелка в виде простейшей системы рычагов, позволявшей выбирать одно из двух направлений. Сейчас был выбран левый путь. Однако Тигран решил осмотреть и правый туннель.

— Рельсы тут ржавые. Но не девяносто лет. Ими пользовались давно, но уже намного позже окончания войны. Я так думаю, — послышался его голос из бокового туннеля. — О! Да тут тележки какие-то!

Он углубился еще больше в эту сторону, чтоб получше разглядеть выхваченные фонарем призрачные силуэты.

Баграмян не ошибся: на рельсах стояли три скрепленные между собой тележки. И на них был какой-то груз.

Тигран замер, подойдя ближе. На каждой из трех тележек в мрачном безмолвии покоилось по одной бомбе. Их форма и хвостовые стабилизаторы не оставляли сомнений, что это действительно бомбы. И, судя по размерам, наверняка на пару тонн каждая, или даже больше.

— Черт возьми! — выдохнул он.

— Тигран, что там такое? — послышался голос Риты.

— Здесь три бомбы!

— Что?! Уходи оттуда скорее!

— Погоди! Сейчас!

Баграмян наклонился перед первой тележкой. Там, прямо под колесом, лежала свернутая шинель. Не задумываясь, он выдернул ее, желая осмотреть карманы. А развернув, обнаружил, что шинель немецкая. Еще со времен вермахта. Хотя, судя по петлицам, она принадлежала не армейскому солдату, а эсэсовцу. Серый цвет шинели стал зеленоватым от плесени, а материал истончился и местами был изъеден молью, а возможно, и крысами. Тигран принялся исследовать карманы, и вдруг услышал слева от себя какой-то шорох. Быстро повернув фонарь, он с ужасом обнаружил, что сцепленные тележки пришли в движение. Видимо, шинель была брошена не просто так, а выполняла роль стопора для колес. Туннель в начале имел незаметный уклон, увеличивающийся по мере дальности от развилки, и естественная сила земного тяготения увлекла тележки вперед.

— Черт! — воскликнул Тигран, судорожно сворачивая одной рукой шинель, чтобы снова бросить ее под колеса.

— Тигран! Что там такое?!

— Черт! Черт! Черт! — одной рукой, да еще в такой нервной спешке, свернуть шинель в исходное положение не получалось. Тогда Баграмян отложил автомат с фонарем в сторону и принялся делать это двумя руками. Тем временем тележки набирали ход. Тигран обогнал их и швырнул свой тючок под колесо, однако набравшая темп движения сцепка просто столкнула этот импровизированный стопор. Да еще, как назло, не наружу, а между рельсами. Теперь, чтобы достать шинель, надо было дождаться, пока проскочат все три тележки.

— Да мать твою!

— Тигран! Что случилось?! — В начале туннеля показался силуэт Риты.

— Не иди сюда, бога ради! Уйди! Бомбы покатились! Уходи!

— Тигроша, беги оттуда!

— Я остановить пытаюсь!

— Вернись, пожалуйста!

— Уходи, Рита, черт тебя дери!!!

Тигран снова схватил шинель и бросился догонять тележки. Теперь он понимал, что для остановки и надежной фиксации надо их сначала затормозить, чтобы колеса опять не спихнули стопор в сторону. Но при том темпе, который уже набрали эти чертовы тележки, и учитывая их примерную массу вместе с бомбами, он, пытаясь обогнать и остановить их, упершись в головную, скорее всего, будет раздавлен. Надо сначала замедлить их ход все той же шинелью. Скрученную может столкнуть. Надо ее развернуть. Именно это он и проделал: догнал головную тележку и кинул шинель на рельсы. Однако его ждала очередная неудача. В развернутом виде ветхий до тленного состояния материал просто перерезало стальными колесами, и тележки устремились дальше, не обращая внимание на жалкие попытки пробудившего их человека их же и остановить. В последней отчаянной попытке он схватился за хвостовое оперенье бомбы на последней тележке и принялся тормозить ногами. Однако все было тщетно. Тигран спотыкался, ударялся коленями о саму тележку, но был не в состоянии совладать с законами физики, увлекающими три бомбы по наклонной вниз. Наконец разведчик разжал болевшие от неописуемого напряжения пальцы и упал. Затем вскочил и бросился назад, к своему автомату, проклиная себя за неосмотрительность, приведшую к таким вот результатам. Неизвестно, как долго пронесутся в туннеле эти тележки, прежде чем во что-нибудь врежутся. И также неизвестно, приведет ли это к взрыву бомб и какой силы этот взрыв будет. Теперь надо спасать себя и Риту. Ну и ту оборванку, конечно.

* * *

— Центурион ответил, что считает допустимым присутствие ваших людей на наших работах. — Нарочито помпезно заявил Рохес, войдя в комнату главы Красноторовской колонии. — Однако существует ряд строгих правил, которые он предъявил к вашим наблюдателям.

— Какие же? Нордическая внешность? — усмехнулся майор.

— Нет, — совершенно не оценив сарказма, мотнул головой Пауль. — Ваши люди должны надеть нашу одежду. Они должны выглядеть так же, как любой из нас.

— Почему?

— Многие в нашем братстве потеряли друзей в бою с вами. Во избежание неожиданных случайностей ваши люди должны быть одеты, как мы.

— А что, ваши солдаты не знают о перемирии с нами?

— Наши солдаты делают то, зачем они пришли сюда. И в эти планы война с вами не входила. Однако нельзя забывать о том, что кто-то в порыве гнева может спровоцировать столкновение. Итак, это непременное условие.

— Ну, хорошо. Такое условие мы как-нибудь переживем. Что еще?

— Ваши люди не должны брать с собой оружия.

— Это неприемлемо, — нахмурился Стечкин.

— Центурион гарантирует их безопасность…

— А ваш центурион, может, и с крабами договорился? Там всего тысяча метров от моря, верно? Что, если эти твари выползут на берег и нападут? Мои люди должны просить помощи у ваших, крича на русском языке?

— Вы получите наше оружие. Для аутентичности.

— Это все?

— Нет. Не все, — снова мотнул головой Рохес. — Вода и пища у ваших людей должны быть свои.

— Ну хоть на том спасибо! — развел руками майор.

— Питаться они должны отдельно, в специально отведенном месте. Наши люди питаются там по очереди, так как всех разместить нельзя. Ваша очередь — последняя. Также запрещено брать с собой спиртное. Запрещено курить на месте работ. Запрещено разговаривать с кем бы то ни было, кроме специально приставленного к вашим людям нашего человека. Запрещено покидать назначенное им место без ведома смотрителя.

— Концлагерь прямо, — ухмыльнулся Борис.

— Вас устроят такие условия? — продолжал Пауль.