Книга Атака скалистых гор, страница 6 – Федор Березин

— Новых? — в свою очередь усмехается Герман. — Со старыми…

— Ты потрогай, потрогай, оцени, — останавливает его начальник. — Может, не все так убого, как кажется. И я разумею сомнение, вполне разумею. Вот только намедни лазали по чужому авианосцу в «доспехах» инородного же производства, правильно? И в руках у вас были «плазмобои», тоже очень даже не «made in Rossia», так? А потому и сомнения. А кроме того, обидно, что дают вам какое-то мелкое задание? Усложненный случай показа мод, так? А может, дорогой мой Всеволодович, тут расчет как раз совершенно противоположного порядка. Что, если новинка только и сможет сослужить службу в особо сложном, достойном тебя и твоего отряда задании, а? Ибо будет она у вас дополнительным и очень важным, никем не предугаданным козырем? Что тогда?

— Ладно, Епифаныч. Вам бы в рекламе работать, сбывать подержанные электро-авто.

— Ну вот, как только становятся героями, так сразу и считают, что отсидевшемуся в тылу командиру можно без спроса говорить всяческие гадости.

— Извините, майор, пожалуй с подержанными авто я перегнул, — отрабатывает маневр отхода на исходные позиции Герман. Он наконец протягивает руку и трогает разложенный «панцирь». — Ух ты, какой легкий! Послушайте, а это не скажется на твердости?

— А ты надень, не стесняйся, — убежденно кивает Потап Епифанович.

— Черт возьми, он еще и цвет меняет!

— Да, приспосабливается к окружающей обстановке. Мимикрия, так сказать. Но по команде может и наоборот — менять раскраску на самую яркую. Допустим, когда тебя разыскивают свои, откуда-нибудь с вертолета.

— Ловко, — соглашается Герман поднимая и рассматривая части экзоскелета со всех ракурсов.

— Естественно, обычный набор. Чувствительные сенсоры по всему корпусу, автоматическая накладка шины при переломе, «само-жгутовка» конечностей при разрыве артерий. Есть всякая «бижутерия», автоматически заполняющая эфир сигналами о помощи при ранении, но мы ее, по понятным причинам, отключили.

— Заботливые вы люди, — язвит Герман. — Ясное дело, главное скрытность операции, а люди, людишечки…

— Ето точно, Герман Всеволодович, — улыбается майор Драченко. — Но главное все же, чтобы костюмчик сидел.

— Вы так думаете, Потап Епифанович?

— Да, есть такое выражение, уж не помню откуда. Старею, не молодею, слаб стал на память.

— Но зато новая рука работает у вас что надо, — подхваливает Герман. — А уж про новые ноги, я вообще молчу. Как вы намедни сигали с «вертушки» на палубу? Молодые, выносливые позавидуют!

— Правда, Герман? — совсем расплывается Епифаныч. — Так, может, мне это… Войти тебе в подчинение в качестве молодого и славного пополнения?

— Еще чего, не хватало плодить в команде нездоровую конкуренцию.

— Почему же нездоровую? Очень даже здоровую. Так, ты уже облачился? Ну, теперь давай кое-что проверим. — Майор Драченко обходит большущий стол и извлекает на свет божий девятимиллиметровый пистолет-пулемет «клин».

— Э-э, без шуточек! — отодвигается Герман.

— Не боись, солдат, — убежденно советует Потап Епифанович, снимая предохранитель и передергивая затвор. — Сделаем все без шуму и пыли.

— Епифаныч, учти, я буду обороняться! Сервомотор штука серьезная!

Однако майор Драченко совершенно не шутит. Пистолет-пулемет грохочет в маленьком помещении не хуже зенитки. Причем не единократно — очередью. Вокруг дождь из гильз и визг переотраженных куда-то пуль.

— Епифаныч! Убью! — орет Герман и бросается вперед. Экзоскелет надет на него не полностью, так что движению не могут помочь искусственные икроножные мышцы основанные на памяти металла.

— Все! Все! Солдат, — вскидывает руки Потап Епифанович. — Как ощущение?

— Какое к черту ощущение! — Герман вне себя. — Если бы не твой преклонный возраст, майор, я бы…

— Уймись, Герман Всеволодович, уймись, — подмигивает бывший командир наемников, а ныне представитель таинственного Центра Возрождения. — Как ощущения, спрашиваю?

— Ты что, Епифаныч, очумел? Я только намедни испытывал эти прелести на «Купере». Ты тут в тылу отсиделся, а я…

— Ну и как, ощущения совпадают с «куперовскими» на сто процентов? — как ни в чем не бывало интересуется майор Драченко. — Или все-таки имеются отличия?

— Епифаныч, не шути с огнем, сейчас я тебя пошлю. Я за себя не ручаюсь.

— Нет, все же как тебе? — продолжает любопытствовать Епифаныч. — Больнее? Комфортнее? Как? Нет, правда? Что, не понял пока? Может, мне дозарядить и повторить?

— Издеваетесь, майор? — Герман все еще кипит, а организм гонит по крови повышенные порции адреналина, так что ему покуда не до сравнения ощущений.

— Почему — сразу издеваюсь? Я провожу демонстрацию и проверку снаряжения нового вида, только и всего.

— Только и всего?!

— Конечно, Герман. И все-таки как ощущения? Видишь ли, в ТТХ утверждается, что этот новый «панцирь» прочнее тех, что вы использовали ранее, не просто в разы, а в десятки раз. Потому и интересуюсь. Ты что-нибудь почувствовал? Давай, снимай. Поищем синяки, ссадины.

— Ну, Епифаныч, у вас и шуточки! — ворчит Герман. — Точно решили занять мою штатную должность. Травмируете командира отряда перед важнейшим заданием.

— И тем не менее, лейтенант Минаков, мне все же не ясно, как восприняты пулевые попадания вашей доблестной плотью?

— Нет, правда, требуются показания? Или вы все шутите?

— Какие шутки могут быть с настоящим патронташем, а? Я ведь не холостыми стрелял. Калибр девять миллиметров, скорость пули на столь плотном расстоянии, как положено, четыреста пятнадцать метров в секунду. Правильно? Вот и покажи синяки.

— Да, не чувствую я вроде.

— Тем не менее поглядеть надобно. Разоблачайся, товарищ аэромобильник.

В процессе осмотра подвергнутого экзекуции тела, они продолжили дискуссию.

— Вот видишь, действительно ничего нет, Герман Всеволодович, — совсем без удивления констатируют Драченко. — Знаешь, утверждается, что этот сверхлегкий панцирь способен устоять при попадании снаряда.

— Снаряда?! Ну, это уж…

— Понятное дело, энергия отдачи киданет человека-мишень так, что костей уже не соберешь, — спокойно поясняет Епифаныч, — однако сам «панцирь» будет цел, невредим. Такие дела.

— Да ну, не может того быть, Потап…

— Я рассказываю то, что мне самому довели. И речь, к сожалению, идет не о какой-нибудь кумулятивной сложности, или там о бронебойной дуре, калибром «сто двадцать» или даже «сто». Но все же тут совершенно новые технологии. Думаешь, куда девается энергия ударов при попадании пуль и прочего?

— Как, «куда»? Отражается, разумеется, — теряется Герман.