Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
Тот приоткрыл водянистые глаза: – Первая мобильная воздушно-десантная бригада. – Почти по слогам, еле слышно прошептал он. Парни переглянулись. Еще бы! Именно этот лагерь они и искали! Тогда не нашли, нашли сейчас. Тощих, обессиленных, больных, но все еще ждущих самолетов с Большой земли. А ведь самолетов то больше не будет… Командир рассказывал, что последний У-2 садился тут где-то в средине апреля сорок второго. А сегодня? – Слышь, старшина? А сегодня какое число? – Двадцать восьмое. – Не открывая глаза и не поднимаясь, ответил тот. – А самолет когда был последний? – Пятнадцатого. – Так вы чего, уже две недели не ели ничего? Старшина открыл глаза. – Раненые неделю. Здоровые – три. Как мясо лошадиное протухло так и не ели. Парни потрясенно замолчали. – Мешки сейчас вещевые вывариваем. У кого сахар просыпался, у кого сало пятно оставило. Хорошо хоть гранаты перестали есть… – Гранаты?? Как это? – Так тринитротолуол-то сладкий на вкус. Некоторые несознательные ели. А потом помирали от отравления. Старшина смолчал. Он не стал рассказывать, как самолично расстрелял бойца, сошедшего с ума и срезавшего с бедра убитого друга куски мяса… – Товарищ старшина, а товарищ старшина! – осторожно позвал лежащего Виталик. – Нам бы это… К товарищу лейтенанту… – Идите. – Шепнул тот в ответ и повернулся на бок. Они встали и оглядели лагерь. Нигде не было ни одного движения. Только изредка – то справа, то слева – раздавались стоны. И этот чертов запах смерти и разложения… Лейтенант лежал, свернувшись калачиком. – Товарищ командир! – потряс его за плечо Виталик. Тот внезапно зашипел от боли. – Не трогай, боец! – Извините, товарищ лейтенант! – отдернул тот руку. – Ранены? – Нет. Дистрофия у меня. Мышцы распадаются. Больно. И синяки потом… Чего хотели? – Извините, товарищ… – Чего хотели, говорю? – снова в его голосе лязгнул металл. – Товарищ лейтенант! Мы, это… – Замялся Захар, не зная как сказать. А потом собрался с духом и выпалил. – Самолетов больше не будет. Тот приоткрыл глаза. Голубого цвета, оказалось. Потом помолчал и тихонечко сказал: – Не ори. Сам знаю. Ушли наши на прорыв. Неделю назад. Кто мог. Мы остались. Бой был. Слышно было. А потом тишина. Значит, легли, раз самолетов за нами нет. На этот раз замолчали ребята, зная из прошлой памяти, что часть десантников вышла. Около трехсот человек. А часть раненых и ослабленных осталась где-то в болотах Демянского котла. У лесного аэродрома. Навсегда. Почему их не эвакуировали – осталось загадкой. – Так ведь погибнете же вы здесь! – не удержался Захар. – Мы знаем. – Спокойно ответил командир, смотря в небо широко распахнутыми голубыми глазами. – Ну и что? Значит так надо. Еще бы немца хоть одного… И лейтенант снова прикрыл глаза. И тут на поляне что-то хлопнуло. Раз, два, три! Ребята аж подпрыгнули от неожиданности. А над шалашиками поднялись невысокие султанчики взрывов. Лейтенант приподнялся и хрипло каркнул: – Бригада в ружье! Немцы! – А потом тихо добавил – Опять, сволочи, минами шмалять начали! Из шалашей, ровно призраки, стали выползать страшные – с черными, помороженными еще в марте лицами, перебинтованные грязными тряпками, но державшие в костлявых руках оружие – десантники. Уже пропавшие без вести, но все еще ведущие свой последний бой. – А вы бойцы вот что… Приказывать не могу. Прошу. Доберитесь до наших. Скажите, что мы еще тут. Хлопнуло еще несколько раз. Совсем близко. Так что окатило землей. – Товарищ лейтенант, нам бы оружие какое-нибудь… – Оружие? Винтовки в куче у болота. Если старшина еще не побросал в воду… Патронов только нет. Держите обойму. – Он достал костлявой рукой из кармана штанов пять патронов, также не глядя на них. – От кучи потом по берегу метров сто пройдете. Там слеги выломайте и по тропе вглубь шагайте. Она вешками отмечена. Осторожно только. Местами по грудь должно быть. Давайте, ребятки. Потом он отвернулся от них и попытался перекричать хлопки немецких ротных минометов. – Бригада! На позиции! Его не было слышно, но десантники знали свое дело сами. Они последними силами, цепляя костями землю, ползли к краю леса. А Виталик и Захар, пригибаясь при каждом и близком, и далеком разрыве помчались в ту сторону, на которую показал умирающий лейтенант. Им повезло, старшина не смог дотащиться до винтовок. Схватив одну, они помчались вдоль болота к тропе. Пробежав около ста метров, они заметили торчащие из болотной жижи палки. Не раздумывая, зашагали вглубь, проверяя каждый шаг наскоро выдранными березками. А за спиной разгорался бой. Ни лейтенант, ни старшина, никто из десантников не знал, что это последний их бой. Что через два часа немцы, закидав поляну минами, начнут осторожное прочесывание, достреливая раненых и обессилевших. А лейтенант застрелится, потому что стрелять на звук не умел, а глаза его уже неделю как ослепли. Потом фрицы соберут трупы десантников, сложат в кучу и сожгут. Останется в живых только сержант Димка Сметанин, потерявший сознание в самом начале боя, после первого же выстрела. Рыжий, длинный нескладный мариец из деревни Сернур будет принят за арийца поволжского и переживет плен остарбайтером на ферме господина Бруно… Часа через два, как раз когда закончилась пальба за спиной, они выбрались на сушу. Лейтенант не обманул, порой они и впрямь проваливались по грудь. А маленький Захар по шею пару раз в гнилую, холодную жижу. Едва отдышавшись, побрели снова в глубь леса. И буквально через несколько метров Захар напоролся на колючку и разодрал правый болотник вдоль всей ступни. – Ну, твою же мать! – завопил он на весь лес и тут же получил подзатыльник от Виталика. – Не ори, урод гребаный. Еще не хватало, млять-перемлять, гансов всполошить. – А как я сейчас пойду то, блин! – Не ной, все равно ноги сырые. Пошли, кабель тебе в задницу. Под ноги глядеть надо. Захар что-то забурчал под нос, в спину уходящему Виталику, и поплелся за ним. Идти было неудобно. При каждом шаге ногу приходилось слегка подворачивать, чтобы подошва не загибалась под ступню. |