Онлайн книга «Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ]»
|
– Тогда и трибунал завтра. Точно чая не будешь? – Спасибо. Разрешите идти? – Тебе не разрешишь… Иди, конечно. Поедешь на чем? – А на Ширшиблеве и поеду. – Тоже верно. Тогда обратно помчишься – газет захвати для комиссара. Только свежих. Лады? – Лады, товарищ полковник! Старший лейтенант вышел на крылечко, сел и опять закурил. Хотя от поганых немецких сигарет щипало язык, но махру курить он совсем не мог. А нормальных папирос не привозили уже давно. "Надо Иринке в военторге заказать "Казбека", пусть купит пачек десять, пока я этого Микрюкова коллегам сдаю" – мелькнула ленивая мысль. Он откинулся на прогретые доски дома и немедленно задремал от усталости. За последнюю неделю он спал не больше трех-четырех часов в сутки – постоянное пополнение состава, отслеживание настроений в полку, работа с разведчиками, немца недавно кололи всю ночь, да так расколоть и не смогли, ни хрена не знает, самострел вот был еще, а во втором батальоне драка на почве… а хрен его знает на какой почве подрался узбек с евреем? Шебутной вообще батальон, хотя воюют как полагается, а у старухи в деревне свинью украли. А после каждой атаки в полку пропавшие без вести – то ли убило и никто не видел, а кто видел, тот тоже погиб, теперь вот еще окруженцы эти, хорошо не сорок первый, тогда тысячами выходили, как каждого-то проверить, ущучил млалей тогда Калинин одного, да, ущучил, все люди как люди, а у этого документики с иголочки, месяц в окружении а скрепочки не заржавели, рожа сытая, а все-таки какие-то странные эти партизаны, взгляд странный, да… – Товарищ старший лейтенант, а товарищ старший лейтенант! – А? – подскочил Калинин, хватаясь за кобуру. Сердюк аж отскочил с перепуга. Слышал он, как в соседнем полку так командир ординарца пристрелил спросонья. Погрезилось капитану, что немец пришел. – Это… готова машина-то! – Ага… – старший лейтенант с силой протер красные глаза. – Веди задержанного. В кузов посади. – Понятно. А… – А ты тут останешься. Я с ним в кузове поеду. – Эээ… – Не экай. В кабине сержант Попова поедет. Пусть поженихаются малость. Да и мне поговорить надо. С задержанным. – А остальные? – Остальные пусть сидят. Вернусь – решим чего и как. Выполнять! – Есть! – вытянулся Сердюк и помчался к сараю с партизанами. Старлей же потянулся и пошел к грузовику. Рядовой Ширшиблев уже завел мотор и внимательно прислушивался к рычащему мотору. Чего-то ему не нравилось. А рядом сидела сержант Иришка Попова с такой счастливой улыбкой, что Калинин сам невзначай улыбнулся. Она помахала ему рукой, с зажатым в пальцах одуванчиком. А потом, вдруг сообразив, выскочила из кабины: – Товарищ старший лейтенант, вы садитесь, я в кузове поеду! – Сиди уже. Задержанного, кто охранять будет? – А он очень опасный, да? – понизила голос связистка. – Очень, – серьезно ответил Калинин. – Каждый день он съедает двух симпатичных связисток на завтрак, трех на обед и одну санитарку на ужин. – Почему только одну? – захлопала ресничками Ирина. – Потому что все санитарки толстые! – Да ну вас, товарищ старший лейтенант! Вечно вы шутите! Ой, а у вас щека в складочку! – снова улыбнулась она. Старлей потер щеку: – Мама у меня говорила – это снюлька приходила и натоптала! – Кто? – Ну, снюлька… Фея сна! – Сами Вы, Ирина, фея! Сердюк, твою мать! Ты скоро? – резко оборвал он ненужный разговор. – Это… – пробасил тот. – Все уже. Задержанный в кузове. – Понятно… – старлей поправил портупею, еще раз протер глаза и, встав одной ногой на колесо, запрыгнул в кузов. А потом постучал по кабине: – Поехали! Машина тронулась. Дорога была уже лучше, чем от роты лейтенанта Костяева до штаба полка. По крайней мере, не кидало из стороны в сторону как мешки с картошкой. И потому Леонидыч и Калинин могли спокойно поговорить. – Ну, рассказывай, дорогой ты мой, – сказал старший лейтенант, едва они отъехали. – Что рассказывать? – Откуда такая информация-то у тебя? – Откуда надо, старлей. – Ты, Владимир Леонидыч, давай-ка хвостом-то не крути. Мы с тобой сейчас где? На Северо-Западном фронте. А против нас группа армий "Север". А ты мне про Харьков рассказываешь. Никак пешком оттуда сюда шел, чтобы немцы не поймали? – Товарищ старший лейтенант… – Давай на ты? Меня Александром зовут! Володей мне тебя не с руки звать, в два раза меня старше, я тебя Леонидычем буду. Сойдет? – Договорились. Так вот. Откуда такая информация, как я ее получил и чего с ней делать – я доложу только в штабе фронта. А ты об этом и не узнаешь никогда. – Осназ? – после минутной паузы уточнил Калинин. – Будешь смеяться – ВВС. – О как! – удивился энкаведешник. И едва не прикусил язык оттого, что машина в очередной раз прыгнула на кочке. А потом помолчал, но все же спросил. Из чистого любопытства, конечно: – А звание? В твоих годах уже по штабам надо сидеть… ВВС… – Майора хватит тебе? – Мне хоть маршал, – вздохнул старлей. – В моей полосе ответственности все равны. Леонидыч промолчал. Минут через десять старлей сказал, как будто совершенно не в тему: – Эх, знать бы, когда война закончиться… – Не скоро. – Думаешь через год только? – Думаю, через три. – Вот не фига себе! – удивился старший лейтенант. – Это как же через три, если товарищ Сталин сказал еще зимой, что сорок второй год будет годом окончательного разгрома немецко-фашистских захватчиков? Леонидыч покосился на старлея, обхватил себя руками и ответил: – Керченское наступление уже захлебнулось. И немцы сейчас добивают остатки пятьдесят второй, кажется, армии на полуострове. А летом и Севастополь возьмут. А у соседей, на Волховском, Вторая ударная уже в окружении. И через тоненькую ниточку выползает из болот у деревни Мясной Бор. Власов только вот не выйдет. В плен попадет и на немцев служить будет. А вот под Харьковом через неделю такая дыра откроется – немцы попрут до Сталинграда и Грозного. И только оттуда мы тихонечко пойдем на запад. Немцев убивая и сами по сопатке получая. И не раз. Вот тебе и три года. Особист помолчал, а потом сказал так, что в его голосе звякнул металл: – А ты в курсе, Владимир Леонидович, что сейчас пораженческие настроения тут разжигаешь и антисоветские разговоры плетешь? |