Книга Анжелика и демон, страница 117 – Анн Голон

— Я никак не думала вновь увидеться с вами…

— Почему же?.. — бросила Анжелика. — Уж не потому ли, что вы приказали своим подручным убить меня?..

— Моим подручным? — с удивленным видом подняла герцогиня свои тонкие брови.

Анжелика обежала взглядом все уголки комнаты… «А где же он?» — подумала она с нетерпением.

Но, почувствовав на себе иронический взгляд Амбруазины, она удержала слова, готовые сорваться с губ.

— — Вот видите, — сказала герцогиня, кивнув головой, — от меня не так-то легко отделаться. Вы надеялись навсегда избавиться от меня, выдав этому англичанину… А я вот она! Свободна и нахожусь довольно далеко от Новой Англии.

— Как это вам удалось умилостивить Фипса?..

— Это вас заинтриговало, не так ли? — рассмеялась Амбруазина, заметив своим гортанным воркующим голосом:

— Если женщина обладает достаточной ловкостью, ей нетрудно уладить дело с мужчиной, которого природа щедро наградила всем необходимым для этого звания.

И она окинула Анжелику взглядом, полным насмешки.

— Зачем вы приехали?.. Чтобы найти здесь его?.. Вы решительно не хотите поберечь себя от страданий…

И в этот момент глаза Анжелики остановились на укрепленной в углу вешалке. Она узнала камзол Жоффрея. Тот самый камзол из темно-зеленого бархата, украшенный серебряной вышивкой, который он носил постоянно.

Амбруазина проследила за взглядом Анжелики и еще шире улыбнулась.

— Да-да, — произнесла она игривым тоном. — Да, моя дорогая, такова жизнь!..

Недолго думая Анжелика одним прыжком пересекла комнату. Вид знакомой одежды в чужом доме потряс ее до глубины души. Она схватила камзол, хотела прильнуть к нему лицом, гладила и гладила ткань кончиками пальцев, словно пытаясь вызвать знакомого, любимого человека.

— Вы меня поняли? — настойчиво повторила Амбруазина резким металлическим голосом. — Да, он здесь, со мной. Он мой любовник!..

Анжелика резко повернулась и еще раз внимательно осмотрела комнату.

— Пусть будет так!.. Но где же он, пусть он, сам скажет мне это!.. Где он?..

На лице герцогини отразились какие-то колебания.

— Сейчас его здесь нет, — согласилась она. — Два дня назад он отправился на своем корабле, я не знаю точно куда, но думаю, что на Ньюфаундленд. Скоро он должен вернуться…

Анжелика поняла, что она лжет, но и сама в данную минуту не знала, испытывает ли она чувство горького разочарования или, наоборот, чувство облегчения от того, что отдалялся момент ее трудного разговора с де Пейраком в присутствии Амбруазины.

— Он попросил меня ждать его здесь, — продолжала герцогиня вкрадчивым голосом, — и заверил, что возвратится самое позднее через неделю. Он просто умолял меня не уезжать… Он от меня без ума.

Анжелика никак не откликнулась на эти слова, а лишь скользнула по герцогине невидящим взглядом.

— Вы меня не слышите? — повторила та, и в голосе ее прозвучали нетерпение и раздражение. — Вы меня поняли?.. Говорю вам, я его любовница.

— Я вам не верю.

— Почему? Вы думаете, что вы единственная женщина в мире, которую можно любить?.. Говорю вам, мы любовники!

— Нет! Вы лжете.

— Как вы можете утверждать это столь категорично?..

— Я слишком хорошо его знаю. У него поразительно точный инстинкт и огромный опыт, в том числе и в оценке женщин. Он не из тех, кто может позволить провести себя такому презренному созданию, как вы.

Герцогиня попыталась изобразить ироническое изумление и воскликнула с издевкой:

— Что вы такое говорите! Вы утверждаете, что любите его. Безумная! Любви не существует… Это лишь иллюзия, легенда, придуманная мужчинами, чтобы им веселей жилось на земле… Ценится только тело и та всепоглощающая страсть, которую оно вызывает… Я уже рассказывала вам о Фипсе и утверждаю, что нет мужчины, которого ловкая женщина не могла бы соблазнить, если она действует со знанием дела!..

И вдруг Анжелика громко рассмеялась. Она представила себе беднягу Фипса в единоборстве с этой сладострастной женщиной… Ну мог ли устоять несчастный перед таким натиском? Конечно, нет! Пуритане плохо приспособлены к такого рода искушениям; в их душах страх перед грехопадением может сравниться лишь с неодолимым влечением, внушаемым им властью Зла.

Этот внезапный приступ веселья привел в замешательство Амбруазину, которая смотрела на Анжелику и ничего не понимала, буквально потеряв дар речи.

— Вы смеетесь! Вы и в самом деле сошли с ума?.. Вы не можете смириться с мыслью, что и он способен согрешить? Таковы все мужчины, говорю я вам! Нужно лишь найти слабое место, какое есть у каждого.

— У него нет слабых мест.

— Надо думать, есть.., поскольку.., я, можно сказать, шутя убедила его в том, что с его стороны было бы ошибкой ради такой женщины, как вы, пренебречь наслаждением, какое я ему предлагала.

Анжелике вдруг стало не до смеха.

— Что вы ему сказали?..

Амбруазина облизнула губы, как бы вспоминая любовные утехи. В ее темно-золотистых зрачках блеснул огонек торжества, тогда как лицо Анжелики невольно выдало ее тревогу.

— О, очень просто!.. Когда мы встретились в Ла-Эв, где я попросила Фипса высадить меня на берег… Я рассказала ему, что после его отправления из Голдсборо вы первым делом нашли Колена Патюреля.., и отдались ему…

— Вы это сделали?

— Как вы побледнели вдруг… — пробормотала Амбруазина, с жестоким вниманием разглядывая собеседницу… — Выходит, я была не слишком далека от истины в своих предположениях на ваш счет, а также на счет этого молчаливого нормандца. У вас лежит к нему душа… А он вас просто любит… Как и многие другие… Все мужчины любят вас и жаждут вашей близости.

Выражение ее лица резко изменилось, и она вскрикнула, скрипнув зубами:

— ..О, как я ненавижу вас! Я хотела бы видеть вас мертвой!..

И продолжала, перемежая слова душераздирающими криками:

— Нет! Нет! Не мертвой!.. Если бы вы умерли, из моей жизни исчезло бы все светлое! О боги! Как могу я желать вашей смерти и приходить в отчаяние от одной мысли, что вы можете покинуть этот мир?.. Я пришла слишком поздно! Если бы вы меня полюбили, все бы переменилось. Я исчезла бы в вас. Я стала бы вашей рабыней, а вы моей. Но вы привязаны к мужчине, к этому гнусному животному… Он приковал вас к себе!..

Она принялась выкрикивать такие непристойности, что Анжелике, которая не могла скрыть своего крайнего изумления, показалось, будто из этого прекрасного рта действительно выползают отвратительные змеи.

И как ни странно, именно этот истерический припадок герцогини спас от нервного кризиса Анжелику.

Когда Амбруазина рассказала о «разоблачениях», подсунутых ею Пейраку, Анжелика сразу же представила, какую бурю должны были вызвать эти обвинения в его душе. Ведь их примирение было еще таким хрупким! Она вспомнила его искаженное страшным гневом лицо от одной только мысли о возможной близости ее с Золотой Бородой.