Книга Бунтарка, страница 32 – Мэй Макголдрик

Они достигли конца сада, но Джейн, увлеченная разговором, не повернула, чтобы двинуться обратно. Они прошли по длинному коридору, образованному шпалерами, увитыми виноградной лозой. Джейн сорвала с ветки спелую гроздь.

– Я сталкивался с подобным невежеством, когда много лет назад сражался против французов на равнинах Абрахама во время взятия Квебека и позже, в кампании против племени чероки. Я и сам был в некоторой степени невежествен. Но больше не желаю совершать прежних ошибок. Хочу понять правду. Два последних вечера я провел – с разрешения вашего отца – и вашей библиотеке, просматривая собранные им бумаги, касающиеся истории и культуры этой местности. Стоит ли говорить, что все эти отчеты написаны преимущественно англичанами и не содержат даже попытки объективизма и точности?

Он поставил ногу на каменную скамью под шпалерами, возле которой они остановились, и, облокотившись на колено, повернулся к Джейн:

– Так вот, я хотел бы знать: нет ли здесь кого-нибудь, в Вудфилд-Хаусе или окрестностях, кто мог бы со знанием дела объяснить мне, что здесь происходит?

Этого она никак не ожидала. На протяжении многих и многих лет она постоянно сталкивалась с недостатками английской системы и недостатками аристократии, поэтому не могла не задуматься над мотивами этого человека. Он нисколько не походил на своих собратьев:

– Должна спросить вас, сэр: не проистекает ли это ваше желание «понимания» из нашей маленькой вчерашней схватки или вашего молчания относительно личности мятежника? Может, вас тревожит ваше решение не выдавать меня?

– Нет! – горячо возразил он. – Даю вам слово, мы с вами впервые встретились лишь вчера вечером, в гостиной ваших родителей.

Она помолчала.

– Тогда скажите: зачем вам это нужно?

– Я уже говорил. Мне задавали вопросы и читали лекции на эту тему люди, подобные сэру Томасу, а сегодня утром и Масгрейв. Чтобы составить собственное мнение, мне нужны факты.

– Факты? – Она прислонилась плечом к шпалере, и их взгляды встретились. – Факты – это всего лишь вопрос восприятия. – Она протянула на ладони фрукты. – Что вы здесь видите?

– Виноград. Пищу. Сырье для вина, по-видимому.

– А я вижу субстанцию с семенами будущей поросли. У одного виноградного зернышка мало шансов вырасти в виноградную лозу. Но если я закопаю в землю всю гроздь, весной из почвы пробьется несколько ростков. Факты можно интерпретировать по-разному.

Николас оторвал виноградину от грозди в ее руке и сунул в рот.

– Но виноград порой – просто виноград. – Он улыбнулся. – Однако я принимаю вашу точку зрения.

– Зачем вам все это нужно? – с вызовом спросила Джейн. – Сегодня вы здесь, а завтра уедете с моей сестрой. Зачем…

– Я не уеду с Кларой завтра. И вообще не уеду с ней. Хватит мутить воду.

– Ладно. – Она пожала плечами. – Я просто хотела сказать, что сегодня вы здесь, а завтра уедете. Насколько я поняла, в Квебек вас отправили воевать. Вы не могли оставаться в стороне. Сюда вы приехали с семьей в гости. Почему бы вам просто не любоваться красотой местной природы? Ведь ничего не изменится. Вы уедете отсюда таким же, каким приехали. Нет нужды знакомиться с нами ближе.

– Почему вы не хотите, чтобы я побольше узнал о вашей деятельности?

Пожав плечами, Джейн отошла от него на шаг, взглянула на звездное покрывало над головой и очень спокойно ответила:

– Я пытаюсь оказать вам услугу и избавить от ненужных хлопот.

– Спасибо.

Николас придвинулся ближе, и по телу Джейн пробежала дрожь, когда их руки соприкоснулись.

– Почему из всех людей, с которыми встречались здесь с момента прибытия, вы задаете вопросы мне?

– Потому что, несмотря на свое происхождение и семью. Ни выбрали более трудный путь. К тому же вы единственный предводитель мятежников, с кем я имею честь быть лично знаком. Я был потрясен, когда сэр Томас упомянул имя Эган, не имея понятия, что речь идет о его собственной дочери.

– И вы подумали: «Как печально, что он слеп!»

– Ошибаетесь! Я возликовал, узнав о том, что предводителем мятежников по иронии судьбы является англичанка. Когда вы занялись этим благородным делом, не пришла ли вам в голову мысль о том, что в один прекрасный день вы станете героиней для тех, за кого сражаетесь?

– Нет, я подумала, что мне не избежать петли, – ответила Джейн, ковыряя мыском сапога землю.

– Вы сожалеете о содеянном? Ведь это огромный риск.

– Так, видимо, мне предначертано судьбой.

Джейн бросила на землю виноградную гроздь.

– Я стала Эганом, чтобы притупить боль, забыть…

Джейн никогда не стала бы Эганом, если бы тех пятерых молодых людей не повесили. Это была вопиющая несправедливость. Она никогда не вступила бы в борьбу с порочностью правящего класса страны, если бы не увидела на виселице тело ее возлюбленного.

Конор и четверо его несчастных друзей были настоящими героями. Самой Джейн просто посчастливилось уцелеть.

Пальцы Николаса смахнули нечаянно скатившуюся на ее щеку слезу. Джейн повернулась к нему, и их взгляды встретились.

– Может, вы когда-нибудь расскажете мне о своем прошлом?

– Мое прошлое – открытая книга до того момента, когда во мне произошли перемены. Все о нем знают, кого угодно спросите.

Джейн ощущала себя как никогда уязвимой. Ее чувства еще не перегорели. Затянувшиеся раны снова открылись. Джейн повернула к дому.

– Генри Адамс расскажет вам все, что пожелаете, об истории этой страны.

– Мне бы самому надо догадался. Он, похоже, знает здесь всех и вся.

Погруженная в свои мысли, Джейн не заметила ноток неприязни в его голосе.

– Моя жизнь – это моя жизнь, сэр Николас. Роль гостя сопряжена с определенными ожиданиями. Каждому свое. Спокойной ночи.

Джейн быстро направилась в дом, моля Бога, чтобы Николас не последовал за ней.

Всего несколько слов, сказанных в этом самом месте в саду, стерли пелену лет, воспоминания вспыхнули в ней новым огнем, сжигая все на своем пути, и поднялись на поверхность. Жгучая боль снова мучила ее плоть.

Смахнув слезы, Джейн устремила взгляд вдаль. Небо было ясным, дом – черным и пугающим. Ветер дул с востока, со стороны Уотерфорда. И Джейн отдалась воспоминаниям.

Девять лет назад, в канун ее дня рождения она шла по этой же самой тропинке на встречу с любимым. Ей исполнялось семнадцать. Конор встретился с ней в полночь под этими же шпалерами. Они поцеловались. Это был последний поцелуй. Но влюбленным это в голову не могло прийти. Они думали о будущем.

На следующий день Конора арестовали – не прошло двух недель, как повесили.