Книга Мобильник, страница 76 – Стивен Кинг

Они положили ее на траву. Том попытался дать ей воды из бутылки с наконечником-дозатором, и она действительно немного попила. Джордан сунул ей в руку кроссовку, «беби панк», и она ее взяла, сжала, оставив на ней кровавые следы. Потом они стали ждать ее смерти. Ждали всю ночь.

«Папа сказал, что я могу съесть остальное, поэтому не ругайте меня». — Эти слова она произнесла около одиннадцати. Ее голова лежала на рюкзаке Томя, в который он засунул одеяло. Они унесли его из мотеля «Милая долина». Располагался мотель на окраине Метуэна, но казалось, что они ночевали там в другой жизни. Лучшей жизни. Рюкзак уже пропитался кровью. Ее единственный оставшийся глаз смотрел па звезды. Левая рука с разжатыми пальцами лежала на траве. Не двигалась уже больше часа. Правая рука яростно сжимала крохотную кроссовку. Сжимала… и расслаблялась. Сжимала… и расслаблялась.

— Алиса, ты хочешь пить? — спросил Клай. — Хочешь еще воды?

Она не ответила.

Позже, по часам Клая, в двенадцать сорок пять, она спросила кого-то, можно ли ей пойти искупаться. Через десять минут сказала: «Мне не нужны эти тампоны, эти тампоны грязные», — и засмеялась. Засмеялась совершенно естественно, напугав Клая и Тома и разбудив Джордана, который задремал. Он увидел, какой она стала, и начал плакать. Отошел в сторону. Когда Том попытался сесть рядом и успокоить, Джордан закричал, требуя, чтобы его оставили одного.

В четверть третьего по дороге под ними прошла большая группа норми. Множество фонарей рассекали темноту. Клай подошел к краю склона, крикнул: «Нет ли среди вас врача?» — без особой надежды.

Фонари остановились. Темные фигуры внизу пошептались, потом ему ответил женский голос, красивый голос: «Оставьте нас в покое. Вы — неприкасаемые».

Том присоединился к Клаю.

— И левит [120] тоже прошел мимо по другой стороне, — крикнул он вниз. — Для вас, женщина, если вы не знаете Библии, скажу проще: «Пошла на хер!»

За их спинами Алиса внезапно произнесла ясно и четко: «С мужчинами в том автомобиле разберутся. Не для того, чтобы оказать вам услугу, а в назидание остальным. Вы понимаете».

Холодными пальцами Том ухватил Клая за запястье.

— Господи Иисусе, судя по голосу, она пришла в себя.

Клай взял руку Тома в свои, сжал.

— Это не она. Это тот парень в красном «кенгуру», использует ее как… как динамик.

В темноте глаза Тома стали огромными.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — ответил Клай.

Под ними, на дороге, фонари пришли в движение. Скоро исчезли, чему Клай только порадовался. Происходящее здесь касалось только их и никого больше.

В половине четвертого, в разгаре ночи, Алиса сказала: «Мамик, как все плохо! Розы увядают, этот сад погиб, — и тут же голос стал веселее: — Снег будет? Мы слепим крепость, мы слепим лист, мы слепим птичку, мы слепим птичку, мы слепим руку, синюю руку… мы…» — Она замолчала, глядя на звезды, которые поворачивали ночь, как пружина — стрелки часов. Ночь выдалась холодной. Они укрыли Алису чем только можно. Воздух выходил из ее рта паром. Кровотечение наконец-то прекратилось. Джордан сидел рядом с ней, поглаживая ее левую руку, которая уже умерла и ждала, когда к ней присоединится все тело.

— Сыграй ту плавную мелодию, которая мне нравится, — попросила она. — «Холла и Оутса» [121] .

Без двадцати пять она сказала: «Это самое прекрасное платье». Они все собрались вокруг нее. Клай сказал, что она, по его мнению, уходит.

— Какого оно цвета, Алиса? — спросил Клай, не ожидая ответа, но она ответила:

— Зеленого.

— Куда ты его наденешь?

— Дамы проходят к столу. — Она по-прежнему сжимала кроссовку, но пальцы двигались гораздо медленнее. Кровь на разбитой стороне лица подсохла, блестела в свете фонарей, как эмаль. — Дамы проходят к столу, дамы проходят к столу. Мистер Рикарди остается на своем посту, и дамы проходят к столу.

— Совершенно верно, дорогая, — мягко заметил Том. — Мистер Рикарди остался на своем посту, не так ли?

— Дамы проходят к столу. — Ее оставшийся глаз повернулся к Клаю, и второй раз она заговорила не своим голосом. На этот раз произнесла только четыре слова: «Твой сын у нас».

— Ты лжешь, — прошептал Клай. Его кулаки сжались, он с трудом сдержался, чтобы не ударить умирающую девушку. — Мерзавец, ты лжешь.

— Дамы проходят к столу, и мы все пьем чай, — сказала Алиса.

Небо на востоке просветлело. Том, который сидел рядом с Клаем, осторожно коснулся его руки.

— Если они читают мысли, то могли узнать, что ты страшно тревожишься из-за сына так же легко, как ты узнавал что-то в «Гугле». Этот парень мог использовать Алису, чтобы достать тебя.

— Я знаю, — ответил Клай. Он знал и кое-что еще: сказанное ею голосом Гарварда могло соответствовать действительности. — Знаешь, о чем я постоянно думаю?

Том покачал головой.

— Когда он был маленьким, в три или четыре годика, мы с Шарон тогда еще ладили и звали его Джонни-малыш, он прибегал всякий раз, когда звонил телефон. Кричал: «Это меня! Это меня!» Нас это поражало. А если звонила его бабушка или дедушка, мы говорили: «Это тебя», — и давали ему трубку. Я до сих пор помню, какой огромной эта гребаная штуковина выглядела в его миниатюрных ручонках… когда он прижимал ее к уху…

— Клай, прекрати.

— А теперь… теперь… — продолжить он не смог. Да и нужды не было.

— Идите сюда! — позвал Джордан. Голос его переполняла боль. — Скорее.

Они вернулись к Алисе. Судорога оторвала девушку от земли, изогнула дугой. Оставшийся глаз выпучился, уголки губ опустились. Затем, внезапно, все тело расслабилось.