
Онлайн книга «В сладостном бреду»
![]() — Ну что ж, почему бы и нет? Он никогда не требует замужнюю женщину или невинную девушку. Наши женщины сами рвутся в Дандрагон. Он использует их всего несколько месяцев, а затем отпускает назад с таким количеством зрлота, что у них не бывает недостатка в женихах. — И с Ташей будет так же? — Нет! — быстро ответила Жасмин. — Таша другая. Она останется здесь. Она знает, как доставить ему удовольствие, и делает это так, как другие никогда не смогут. Он никогда от нее не устанет. — Это правда, она очень красива. Жасмин гордо вскинула голову. — Да. И я научила ее играть на лире. Она не слишком умна, но у нее золотое и очень верное сердце. Он, без сомнения, предпочтет оставить ее при себе и отошлет других прочь. — И она не хочет приданого? Жасмин резко отвернулась. — Снимайте ваше платье и примерьте это. Таша шире в бедрах, и, возможно, его придется подгонять по вашей фигуре. Tea покачала головой. — Я не могу взять платье без ее согласия. — У вас есть мое разрешение. Этого вполне достаточно. Tea вновь покачала головой. Жасмин с раздражением посмотрела на нее. — Вы очень упрямы. Я имею право отдать вам ее платье. Таша никогда бы не попала сюда, если бы я не обратила на нее внимание моего хозяина. — И все-таки это ее платье, а не ваше. — Таша отдала бы вам его, если бы я попросила. Она хорошая, послушная дочь. Tea широко открыла глаза, не в силах скрыть своего изумления. — Она ваша дочь? Жасмин коротко кивнула. — А теперь примерьте платье. Tea рассеянно сняла свое белое платье и накинула голубое. — И вы сами привели ее в кровать к лорду Вэру? — Вы думаете, что сделала из своей дочери шлюху? — Я этого не сказала. — Я и так все поняла, — горько заметила Жасмин. — Вы ведь не знаете, что это такое — быть нищим без куска хлеба, но я даже не знала, что она продавала себя на улицах Джеды, до тех пор, пока уже не стало слишком поздно. Она пошла на это, чтобы мы обе смогли выжить. — Жасмин помолчала, затем продолжила: — Ей тогда не исполнилось и двенадцати лет. Tea почувствовала дурноту. — И вы ничего не могли предпринять? — Мой муж умер через год после ее рождения, и не было никого, кто мог бы поддержать нас. Здесь, в Джеде, для одинокой женщины, если она хочет прокормить себя, доступно только одно дело. — Она прямо посмотрела в глаза Tea. — Я тоже продавала себя, но я уже была немолода, а мужчины предпочитают молоденьких, с гладким телом. Таша решила, что теперь ее обязанность помогать мне, как я помогала ей. — Простите меня, — тихо сказала Tea. — Я не хотела оскорбить вас. — Вы не могли обидеть меня. Я горжусь своей Ташей. И мне нет дела до женщин деревни, которые шарахаются от нас, словно от прокаженных. Она наметила лишний материал по бокам на талии Tea. — Как я и думала, здесь надо ушить. Снимайте платье, я его переделаю. Tea послушно сняла и протянула его Жасмин. — Лорд Вэр знает, что она ваша дочь? Жасмин покачала головой. — Сначала я боялась, что ей повредит моя репутация, когда обратила на нее внимание хозяина. Теперь это уже неважно, но ему совсем не обязательно знать об этом. — Что вы будете делать, если лорд Вэр отошлет ее обратно в деревню? — Такого не случится, не должно быть! Tea не утверждала бы это с такой уверенностью, вспомнив ту бесцеремонность и грубость, с которыми он обращался с Ташей. — Но вы сказали, что он дает хорошее приданое. — Вы что, так глупы? — вспыхнула Жасмин. — Она не такая, как все остальные женщины. Она — шлюха! Мужчины не женятся на них ни за какое приданое. Она может только жить на него до тех пор, пока оно не кончится и ей не придется снова идти на улицу. Она должна остаться здесь, где ей ничего не грозит. Ничего не грозит здесь, в Дандрагоне? С Вэром? Эта женщина и в самом деле хваталась за соломинку, но Tea не могла винить ее за это. Сама она не думала о своей собственной доле как о счастливой, но она и не голодала, к тому же она знала иной способ заработать себе на кусок хлеба, не продавая свое тело. Она никогда не задумывалась о том, что дом Николаса в какой-то мере защищал ее. — Надеюсь, она будет в безопасности, где бы ни оказалась. Жасмин взяла у нее платье и перекинула его через руку. — Я пригляжу за тем, чтобы она не оказалась на улице. — Она направилась к двери. — Я переделаю платье к завтрашнему дню. — Только спросите Ташу, могу ли я взять его. Жасмин нахмурилась с выражением брезгливого осуждения. — Очень хорошо. Хотя это лишняя потеря времени. Она всегда поступает так, как я ей велю. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. — Вэр вонзил зубы в крылышко цыпленка. — Ты должен покинуть Дандрагон. Ты пробыл здесь слишком долго. Кадар покачал головой. — Нет, еще недостаточно. Иначе твои манеры уже стали бы более приятными и ты не пытался бы вышвырнуть меня отсюда столь грубо. Совершенно ясно, что ты еще очень нуждаешься во мне. — Я ни в ком не нуждаюсь. — Вэр отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула. — Где женщина? — Она отклонила честь разделить с нами трапезу, предпочитая есть у себя в покоях. Ты, должно быть, оказался слишком груб. с нашей гостьей. Она ведь только пыталась помочь тебе. — Я не был слишком груб. — Он подумал немного и затем добавил: — Для себя. — Это ни о чем не говорит. — Кадар протянул руку за вином. — Она помогла тебе? — Да. — К тому времени, как она закончила массаж, мышцы шеи стали такими мягкими, расслабленными, что, казалось, они вот-вот растекутся по плечам. Но это состояние длилось не дольше нескольких ударов сердца. Как только он взял ее за руку, в тот же миг его тело затвердело. — Но Таша помогла мне больше. — Это было неправдой. Таша утолила его вожделение, но осталось странное чувство неудовлетворенности. — Я хочу, чтобы ты увез гречанку в Дамаск послезавтра. Найди для нее место в дорогом хорошем магазине и оставайся там, пока не будешь уверен, что она устроилась и находится в безопасности. — Он отпил глоток из кубка. — А затем иди своей дорогой. Не возвращайся сюда больше. — Какое хорошее вино, — сказал Кадар. — Не думаю, что смогу теперь довольствоваться худшим сортом. — Он перешел к камину и сел в своей любимой позе со скрещенными ногами. — Я учил сегодня Tea играть в шахматы. Она очень умна, но у нее удивительные прорехи в образовании. Она знает цифры, читает и пишет. Говорит на греческом, арабском и французском. И в то же время она никогда не играла ни в какие игры, не слушала трубадуров и их баллад, не видела танцев и сама никогда не танцевала. Она знает, что происходит в мире, но так, словно слышала об этом за стенами монастыря. |