Онлайн книга «Мой возлюбленный негодяй»
Его голос, негромкий, мягкий, овевал ее как теплое дыхание. — Я хотел прикоснуться к тебе. Знаешь, почему я этого не сделал? У нее дрожала рука. Стараясь вести твердую линию, она закончила розетку. — Ты была околдована, — но не мной. Я хочу сам стать твоим солнцем, хочу согреть тебя, чтобы ты открылась мне навстречу. Я буду ласкать тебя нежнее, чем эти солнечные лучи, я подарю тебе наслаждение, которого ты никогда не испытывала. — Его голос изменился, в нем звучала страсть. Марианна почувствовала, как по ее телу разливается странный жар. — Я не тронул тебя — и теперь жалею об этом. Нельзя упускать шанса только потому, что в мечтах все бывает несколько иначе. Я должен был взять все, что ты предлагала, а остальное пришло бы потом. Она быстро вскинула голову: — Я ничего не предлагала! — Разве? — Он сидел на полу под одним из окон, скрестив ноги по-турецки, чувствуя себя так же непринужденно, как в лесу или сегодня за обеденным столом. Лицо его оставалось в тени, вне круга света, отбрасываемого свечами, и ей виден был только блеск зеленых глаз, пристально глядящих на нее. — Попробуй вспомнить. Ей не хотелось вспоминать о том, что произошло в этой комнате днем. Она старалась забыть ту минуту непонятной слабости. И она ее забудет. Но для этого ей нужно как можно реже встречаться с Джорданом. — Я не хочу, чтобы вы снова сюда приходили. — Она заставила себя встретиться с ним взглядом. — И я хочу, чтобы эта дверь запиралась. — Я буду приходить сюда каждый день. — Он помолчал. — И никаких замков между нами не будет. Никогда. — Тогда я не буду обращать на вас никакого внимания, — отчаянно проговорила она. — Вам очень скоро наскучит тут сидеть и разговаривать с самим собой. — Мне тут не наскучит. Мне нравится на тебя смотреть. Я обещаю тебя не беспокоить. Я буду смирно сидеть, погруженный в свои мысли. — Он улыбнулся. — Я уверен, что ты не будешь возражать, если я время от времени буду ими с тобой делиться. — Буду возражать, — яростно ответила она. — Какая обида! Но мне все же кажется, что ты могла бы быть снисходительнее ко мне. Мы оба хотим одного и того же, только ты боишься в этом признаться. — Я не собираюсь признаваться в том, чего не чувствую. Она снова повернулась к столу и принялась прорисовывать бордюр. Не обращай на него внимания, приказала она себе. Его здесь нет. Важна только работа. Его здесь нет. Он был здесь. Молчаливый. Напряженный. Непреодолимый. Невыносимо! Бордюр начал дрожать и расплываться у нее перед глазами — Ради Бога, перестань плакать, — резко проговорил он. — Я этого не выношу! У нее по щекам бежали слезы. — Это из-за дыма от свечей. — Она поспешно вытерла глаза ладонями. — И вы не можете мне приказывать. — Она снова макнула перо в чернильницу. — Если вам это не нравится, уходите. — Мне это не нравится. — Он вдруг оказался на коленях перед ней. Бережно взяв у нее перо, он сунул его в чернильницу. — Но я не уйду, и я не допущу, чтобы ты… — Он заставил ее опуститься на пол, а потом встряхнул за плечи. — Прекрати! Но слезы не останавливались, а только текли все быстрее. — Неужели вы думаете, что я хочу… — Рыдание прервало ее слова. — Я ненавижу этот замок! Он огромный и темный, и здесь слишком много народа. — Ах, Бога ради! — Он рывком притянул ее к себе и, обхватив ладонью затылок, прижал ее лицо к своему плечу. — Отпустите меня! — Молчи. — Я хочу отсюда уехать. Они… они передо мной приседают! — Страшный грех. Я сейчас же положу этому конец. — Вы надо мной смеетесь. Голос его звучал хрипло: — Поверь, я не вижу тут ничего смешного. Она вдруг заметила, что уцепилась за него, как цеплялся за нее Алекс, просыпаясь после страшного сна. Она попробовала оттолкнуть его, но он только сильнее сжал ее в своих объятиях. — Перестань сопротивляться. Я не причиню тебе боли. — Нет, причините. Вы сделаете мне так же больно, как те люди — маме. — Это будет совсем по-другому. Тебе будет хорошо. Клянусь, тебе это понравится. — Он успокаивающе гладил ее по голове, а когда ее рыдания стихли, печально добавил: — Вернее, тебе это понравилось бы. — Мне это не понравилось бы. Из-за вас я чувствую себя странно… мне жарко… и… — Ш-ш, нам лучше сейчас не говорить о том, как ты себя из-за меня чувствуешь. — Он достал из рукава обшитый тонким кружевом носовой платок и утер ей щеки. — И ни в коем случае нельзя говорить о том, что чувствую я. Она сделала глубокий судорожный вдох и отстранилась от него. — Я не буду делать того, что мне не хочется. — Конечно, не будешь. — Он вложил ей в руки платок. — Высморкайся. Она взглянула на тонкое полотно и покачала головой. — Сморкайся, — приказал он. — Господи, хоть тут я настою на своем! Марианна высморкалась и сразу же почувствовала себя лучше. Он поднялся с колен и снова посадил ее на стул. — Можешь поработать еще час — но не больше. — Он повернулся к двери. — И завтра поспи подольше. Она с изумлением поняла, что он уходит. — Я никогда не сплю долго. — Завтра будешь. — Он оглянулся на нее. — Или я сам отнесу тебя обратно в постель. — Я не позволю вам… — начала было она, но, встретившись с ним взглядом, замолчала. — Не надо, — мягко сказал он. — Не начинай все сначала. Грегор объяснил мне, что я должен тщательно балансировать, но я не думаю, чтобы это мне удалось, если ты будешь все время спорить со мной. — Он открыл дверь, и свечи замигали на сквозняке. — Нам обоим придется держать себя в руках, и — видит Бог — для меня это нелегкая задача. Грегор может тебе подтвердить — сдержанностью я никогда не отличался. Весь вид Джордана в эту минуту подтверждал его слова: напружинившееся тело, лихорадочно блестевшие глаза, нетерпеливый взмах руки. Он застыл на пороге, готовый ринуться вон из комнаты. — Куда… куда вы идете? — Собираюсь нанести визит одной моей знакомой даме. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, чем мы будем заниматься? Марианна знала, чем он будет заниматься. Она могла ясно представить себе, как он лежит в постели с разметавшимися длинными волосами, внимательно наблюдая за тем, как… — Нет! — Я все равно не рассказал бы. Это было бы недопустимым нарушением правил поведения со стороны опекуна. — Закрывая за собой дверь, он бросил: — Спокойной ночи, Марианна. |