Книга У алтаря любви, страница 38 – Дорин Оуэнс Малек

– Ш-ш, – прошептал он ей, напрягшейся от его прикосновения. Его поцелуи возобновились, и она снова расслабилась, отвечая на его ласки, погрузив пальцы в его мягкие волосы, обхватив его ногами, бессознательно ища полного удовлетворения. Убедившись, что его возлюбленная полностью расслабилась, Марк оторвался от ее губ и стал целовать ее тело, неистово лаская грудь, живот и бедра, а убедившись, что ее больше ничего не тревожит, опустил руку между ног – Юлия, отвернув голову в сторону, застонала, ее лицо горело, тело покрылось испариной.

Марк потерял над собой контроль, ласкал языком пупок, его действия становились неистовыми и даже грубыми – ему хотелось насытиться ею, и она взяла его в плен, обвив руками и ногами, – страсть сделала ее безрассудной. Он ласкал ее так, как ей даже не представлялось, превратив ее в слабую и безвольную, желающую пройти весь путь. Юлия сжала его плечи и погладила волосы, взмокшие от пота.

– Я хочу… – хрипло произнес он, приподняв голову.

– Да, – откликнулась она. – Да, да.

Марк наклонился над ней, сдерживая нестерпимое желание погрузиться в нее, как поступал с более опытной женщиной, но вошел в нее медленно, остановившись на ее слабый вскрик и напряжение.

– Хочешь, чтобы я прекратил? – прошептал он, сжав зубы, пот снова выступил на его лице.

– Нет, – так же еле слышно попросила она. – Только подожди… немного.

Он затих, его руки дрожали от напряжения – желание войти в нее глубже оказалось таким сильным, что пришлось до боли сжать губы, сдерживая себя.

– Теперь можно, – тихо произнесла Юлия, погладив его по спине.

Марк погрузился в нее немного глубже, остановился, услышав ее стон, но затем продолжил, убедившись, что это звук наслаждения. Закрыл глаза, почувствовав, как ее ноги оказались на его бедрах, а пятки вдавились в него.

– Еще, – прошептала она.

Он откликнулся на этот зов природы.

* * *

– Наверное, снова пойдет дождь, – мечтательно произнесла Юлия, прислушиваясь к шуму усиливающегося ветра и шелесту деревьев в саду.

Марк что-то пробормотал, почти засыпая.

Она пошевелилась, осторожно проверив, идет ли еще кровь – нет, все в порядке. Ларвия предусмотрительно подготовила все для туалета: чашу с водой и кувшин, чистое белье. Юлия помылась, но ей казалось, что она теперь помечена и каждый сможет догадаться о ее принадлежности Марку.

– Расскажи мне о себе, – попросила она, тесно прижавшись к его теплому телу и положив голову на грудь.

– Все, что нужно, ты обо мне знаешь.

– Ты же знаешь, что мне этого недостаточно.

– Что ты хочешь услышать?

– Все.

Он улыбнулся, губы коснулись ее волос.

– За последние тридцать лет?

– Почему ты решил вступить в римскую армию?

– Чтобы избавиться от фермы.

– Что так сильно ее ненавидел?

– Оказался очень плохим фермером, – коротко объяснил Марк.

– А твой отец?

– Он – хороший фермер.

– Должно быть, сожалел, потеряв тебя.

– У меня есть младший брат, который остался на Корсике.

– А как ты вступил в армию? – спросила Юлия, пробежав пальцами вниз по его руке.

– Я пришел на Капитолий, где консулы и их уполномоченные военные трибуны проводили отбор четырех тысяч человек для формирования легиона. Цезарь, увидев меня, сам выбрал из толпы для своего легиона.

– Сам выбрал?

– Да, за физические данные: рост, выносливость, общее здоровье.

– И это все?

– Все. У Рима много врагов, нужна армия, чтобы сражаться с ними.

– Ты жил армейской жизнью долгих одиннадцать лет?

– Время летит быстро.

– Потому что вы все время сражались?

– Или готовились к сражениям.

Юлия села и дотронулась пальцами до еще яркого шрама, пересекающего грудь над левым соском.

– Откуда у тебя этот шрам? – спросила она.

– В Галлии.

– Как?

– Обнаженный варвар с выкрашенным в голубую краску лицом пытался поразить меня в сердце кинжалом.

– А остальные? – Юлия провела пальцем от груди к животу.

– В разных местах. Римляне предпочитают в основном рукопашный бой, поэтому остались эти отметины.

Она поцеловала его плечо длинным поцелуем.

– Боюсь, что уйдешь в Парфию, и я больше тебя не увижу.

Он приподнял ее подбородок и повернул лицом к себе.

– Пока жив, ты увидишь меня снова.

– Это и беспокоит меня. Останешься ли ты в живых?

– Я сражался одиннадцать лет против самых разных врагов и остался в живых, а теперь у меня более важная причина остаться в живых.

– Должно быть, за все это время у тебя было много любовниц, – заключила она.

Марк прекрасно знал, что лучше не обсуждать такие темы с женщинами, а тем более с Юлией, такой неопытной.

– Не так много, – уклончиво ответил он. Она недоверчиво хмыкнула.

– Мне рассказывали о солдатах.

Он рассмеялся многозначительности ее тона.

– Что же тебе рассказывали?

– Что они седлают все, что движется, – ответила Юлия, и он изумленно уставился на нее, поразившись, что ей знаком такой грубый язык.

– Кто тебе это сказал?

– Марго, моя рабыня. Она попала в плен в Гельвеции и рассказывала, как римляне, захватив ее деревню, изнасиловали всех женщин.

Марк пожал плечами.

– Война – это другое дело, хотя признаюсь, мне никогда не нравилось принуждать женщину, которая тебя не хочет – взаимное желание доставляет гораздо большее удовлетворение для души.

– Взаимное желание? – повторила она, пробежав пальцами по центру живота вниз и взяв его в руку.

Он закрыл глаза.

Она стала ласкать его, и он поднялся в ее руках.

– Вот так? – спросила она. Он схватил ее и опрокинул на спину.

– Ты слишком быстро все постигаешь, белая роза, – пробормотал он, когда она тесно прижалась к нему.

– Люби меня снова, – прошептала она. Как было отказать в такой просьбе?

* * *

Вериг, стоя на коленях у дверей спальни, отмывал известь от кафельного пола, – Ларвия сама придумала для него такую работу, требовавшую много времени, в течение которого он будет находиться возле спальни, имея, таким образом, в случае нужды, возможность защитить тех, кто за дверью. Все это казалось ему маловероятным: центурион, сдавший его римским магистратам, находится рядом, за стеной, и занимается любовью, а ему поручено защищать его.