Книга У алтаря любви, страница 42 – Дорин Оуэнс Малек

– Скажите ему, пусть заглянет в парфянские лавки – у них масло есть точно. В Персии масло едят.

– Едят масло? – Ларвия открыла рот от удивления.

– Да. Используя его как приправу. Они также нагревают его, очищают, а затем применяют при приготовлении пищи.

Ларвия с отвращением поморщилась.

– Его можно перенести отсюда? – поинтересовалась она, кивнув на Верига.

– Куда?

– В мою комнату. Она проветривается – думаю, ему свежий воздух будет полезен.

– Завтра или через день он уже сможет ходить. Не вижу причин, почему этого не сделать, – Парис отошел от постели Верига и с любопытством посмотрел на Ларвию.

– Госпожа Сеяна, не совсем вас понимаю: вас слишком беспокоит здоровье этого раба, но разве не вы отдали приказ его высечь?

– Произошло недоразумение, доктор. Мои указания неправильно истолковали.

Парис кивнул.

– Я очень удивился, когда мне сказали, что моя помощь нужна человеку, которого высекли. Всегда считал, что в вашем доме этого не делают.

– Это действительно так, – коротко ответила Ларвия. – Будут ли еще какие-нибудь пожелания по уходу за ним?

– Следите, чтобы не попала инфекция, вызывающая лихорадку и нагноения. Если появится жар или начнет бредить, или кожа вокруг ран вспухнет и покраснеет, тогда вызывайте меня. А сейчас пусть побольше спит и действуйте, как советую.

Ларвия кивнула.

– Наверное, с ним ничего неприятного не случится – выглядит очень крепким и закаленным. Сколько ему лет?

Ларвия пожала плечами.

– Двадцать шесть или двадцать восемь.

– Он из Галлии?

Она кивнула.

– Они очень выносливы, – заверил врач, закрывая свою сумку.

– Сколько я вам должна? – спросила Ларвия.

Парис задумался.

– Шесть сестерций.

Ларвия достала золотой денарий из кошелька и вложила ему в руку.

Парис был поражен – получил в двенадцать раз больше, чем попросил. Все знали его жадность к деньгам, но такая большая сумма даже у него вызвала протест.

– Слишком много, – произнес он. – А сделано так мало…

– Возьмите. То, что вы сделали, для меня очень важно.

Парис зажал монету в руках.

– И вот еще что, – продолжила Ларвия. – Пожалуйста, не рассказывайте никому о случившемся. Не хочу, чтобы подумали…

Парис поднял руку.

– Не продолжайте, госпожа Сеяна. При моей профессии я слышал и видел всякое. Никому не расскажу, как вы относитесь к этому человеку.

Ларвия почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, по она промолчала.

– Спокойной ночи, госпожа Сеяна. Вызывайте меня в случае необходимости в любое время.

Ларвия не стала провожать его до дверей. На стуле, рядом с постелью Верига, она и провела всю оставшуюся ночь.

* * *

– Больше не стану пить эту настойку, – сердито заявил Вериг, отталкивая протянутую ему Ларвией очередную порцию лекарства.

– Врач сказал… – начала Ларвия. Вериг отвернул голову.

– Все равно, что он сказал. Это лекарство клонит ко сну, а мне хочется поговорить с вами.

– Лучше выпить это лекарство.

– Прекрасно чувствую себя без него. Садитесь. Ларвия села на стул рядом с его постелью. Все три дня, что она ухаживала за ним, Вериг категорически отказывался перейти в ее комнату, лежать в постели, а теперь еще принимать лекарство. Раны на его спине покрылись струпьями, вызывавшими нестерпимый зуд. Ларвия смазывала их прогорклым жиром, пропитавшим всю его одежду и перепачкавшим белье.

Неудивительно, что у него было плохое настроение.

– Когда это все случилось, в самый первый день, вы приходили ко мне? – требовательно спросил Вериг.

– Конечно. И вызвала Париса.

– Нет, до этого? Помню, вы были здесь, но не уверен, во сне это было или наяву, – он внимательно следил за выражением ее лица.

Ларвия почувствовала неловкость.

– Возможно, и приснилось.

– Вы что-то говорили?

– Просила не разговаривать, уверяла, что мне уже все известно, и вызван врач.

– Вы дотрагивались до меня?

Она понимала, к чему клонится этот вопрос, особенно теперь, когда миновал кризис, и в нем снова пробудился упрямый, полный собственного достоинства человек. Ему незачем знать, что произошло, когда лежал в бессознательном состоянии, лучше удерживать его в постели.

– Пытался встать, но я удержала тебя, – уклончиво объяснила Ларвия.

– Но помнится…

В дверях появился Менандр, и Вериг замолчал.

– Нестор в гостиной, как вы приказали, госпожа. Ларвия сразу же поднялась, обрадовавшись, что можно избежать его допроса.

– Зайду позже, – бросила Ларвия и буквально вылетела из комнаты.

Нестор, ожидая хозяйку, стоял посреди комнаты и смотрел в пол. Она остановилась перед ним, он не смел поднять на нее глаза.

– Ты непростительно превысил свою власть в отношении Верига, – сурово произнесла Ларвия. – Я никогда не разрешила бы такое наказание, тем более, что не приветствую такое жестокое обращение со слугами. С тех пор как умер мой муж, передав всю власть мне, в этом доме ни разу не наказывали плетьми.

– Но, госпожа…

Ларвия предостерегающе подняла руку.

– Я дала тебе несколько дней, чтобы мог обдумать свой поступок, но не вижу твоего раскаяния: ты относился к Веригу с подозрением с самого первого дня, а приказав наказать его плетьми, излил на него свою злобу.

– Он на вас плохо влияет, – сухо произнес Нестор, – и это видно не только мне, многие слуги заметили ваше пристрастное отношение к нему.

– Это касается только меня, Нестор, а не тебя! С этого часа ты освобождаешься от всех обязанностей и теперь должен находиться в своей комнате. Всеми делами в доме займется Менандр. Потом решу, что делать с тобой. На этом все.

Старик не двигался. Казалось, его ноги приросли к полу. Ларвия заметила, что его бьет дрожь, и ей стало не по себе: некоторые безжалостные хозяева отказывались от старых слуг, когда те уже не могли хорошо исполнять свои обязанности. Судьба стариков иногда складывалась плачевно: их иногда продавали в более бедный дом или даже выбрасывали на улицу. Возможно, именно поэтому Нестор опасался нового раба с самого первого дня его появления. Отличавшийся умом и способностями Вериг, благодаря своему положению, постоянно находился рядом с хозяйкой.