Онлайн книга «Список холостяков»
— Нам с Максом действительно нужно кое-что обсудить, — сказала Констанция, не оборачиваясь. — В таком случае мы оставляем вас. — Честити похлопала Пруденс поруке. — Мне кажется, мы опять здесь лишние, Пру. — Да… да, полагаю, что это так. Пруденс несколько неохотно направилась за сестрой к двери, в которую как раз входил Дженкинс с подносом в руках и перекинутым через плечо полотенцем. — Я взял на себя смелость принести вам стакан хересу, мисс Кон, так как вы не любите виски. Дженкинс поставил поднос на боковой столик и протянул Максу полотенце. Потом он бесстрастно оглядел комнату, и его взгляд задержался на рассыпанных по ковру цветах. — Мне прибрать здесь, мисс Кон? — Не сейчас, Дженкинс. Этот ковер знавал и худшие времена. Дженкинс поклонился и вышел из гостиной. В холле он чуть не столкнулся с Пруденс и Честити, которые стояли в нерешительности недалеко от двери. Дженкинс многозначительно кашлянул и чинно проследовал на кухню. — Он прав, нам не следует подслушивать, — сказала Пруденс. — Кон сама нам обо всем расскажет. — Я где-то читала о фокусе со стаканом, — с некоторым сожалением произнесла Честити. — Если приложить его к стене и прижать ухо к дну, то можно услышать, что происходит в соседней комнате. — Нет, — решительно объявила Пруденс. — Мы отправляемся вниз. Она взяла сестру за руку и потащила за собой. В гостиной тем временем царило молчание, пока Макс вытирал полотенцем волосы и брюки. Потом он закатал рукава до локтей, пальцами кое-как причесал непослушные волосы и налил себе виски из графина. — Ты будешь херес, Констанция? — Да, пожалуйста. — Она отвернулась от окна, взглянула на него и судорожно глотнула воздух. — В чем дело? — резко спросил он. Она покачала головой: — Ничего, просто когда ты такой… взъерошенный и небрежно одетый… Констанция замолчала. Ей хотелось сказать: «Каким ты бываешь после того, как занимаешься любовью», — но сейчас был неподходящий момент для подобных воспоминаний. Макс ждал, слегка прищурив глаза, но она лишь снова покачала головой. Констанция не собиралась признаваться ему в том, что находит его неотразимым, что при виде его у нее подгибаются колени. Он протянул ей стакан с хересом, и она взяла его, пробормотав слова благодарности. В этот момент в холле раздался звонок, и они оба замерли и прислушались, полагая, что это вернулся лорд Дункан. В холле послышались шаги Дженкинса, потом раздались приглушенные голоса, и кто-то стал подниматься по лестнице. Констанция с облегчением выдохнула. Вмешательство ее отца было бы сейчас некстати. — Итак, как ты намерена исправить сложившуюся ситуацию, Констанция? — Он носком ботинка брезгливо поддел край газеты, лежавшей у его ног. — Если это неправда, почему бы тебе самому не написать опровержение? Мы опубликуем его в следующем номере. — Нет, я не собираюсь опускаться до того, чтобы вступать в полемику с автором этой статьи. Я намерен игнорировать ее. Это ты напишешь опровержение. Констанция поставила стакан на стол. Она сложила руки на груди и пристально посмотрела на Макса: — Я готова извиниться за личный характер этого обвинения, но я не собираюсь брать назад утверждение, что ты намеревался шпионить за нами. Я не ошиблась. Я слышала то, что слышала. — Эти собрания открытые. Любой, как ваш сторонник, так и противник, может посещать их. — Но не всякий имеет возможность присутствовать при частной беседе лидеров нашего движения. А именно это ты и намеревался делать, и ты собирался предупреждать правительство о любой акции, которую мы решили бы предпринять. Макс вздохнул: — Возможно, это все так и есть. Но я никогда не притворялся перед тобой, что я поддерживаю ваше движение. Совсем наоборот. Я сказал, что готов рассмотреть твою точку зрения, только и всего. И у тебя нет никаких оснований так горячиться. — Он жестом остановил ее, когда она попыталась возразить: — Нет уж, выслушай меня. Я не лгал тебе о моих чувствах. Я не использовал тебя, не обманывал, не притворялся, что испытывал к тебе что-то, чего на самом деле не испытывал. Это ясно? Констанция продолжала стоять со сложенными руками, хмуро глядя на него. — И что ты испытывал ко мне? — медленно спросила она. Прежде чем ответить, Макс опрокинул содержимое своего стакана в рот. Потом раздраженно произнес: — Скажем так. Я говорил совершенно серьезно, когда только что цитировал Шекспира. — Ты имеешь в виду «Укрощение строптивой»? — Именно. — «Целуй же. Кэт, меня…» — пробормотала она, потом широко раскрыла глаза, вспомнив продолжение цитаты. — Жениться? — в полной растерянности спросила она. — Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? Его лицо исказилось, словно от боли. — Бог знает почему. Наверное, в прошлой жизни я совершил нечто ужасное, за что мне уготовили такую судьбу в этой жизни. Констанция вовсе не сочла это заявление странным или обидным. Сердце замерло у нее в груди. — Я никогда не перестану говорить за тебя, — сказала она, удивляясь нелепости такого заявления в подобную минуту. — Не сомневаюсь. Однако я нашел надежный способ заставить тебя замолчать. — Улыбка появилась в глубине его глаз, тронула уголки губ. — Итак, мисс Дункан, вы выйдете за меня замуж? — Интересно, а что же такого я сотворила в прошлой жизни? — пробормотала она задумчиво, постукивая по губам кончиками пальцев. — Это твой ответ? Она кивнула. Другого ответа и быть не могло. Они были созданы друг для друга. Констанция любила его, даже когда проклинала за высокомерие и упрямство. И знала, что Макс чувствует то же самое. Эта острота чувств, которую они разделяли, и делала их идеальными партнерами. Она никогда не согласилась бы выйти замуж за кого-нибудь другого. Никто не мог сравниться с Максом. Когда она была моложе, она смогла бы жить в любви и согласии с Дугласом, в этом Констанция была уверена. Но она также знала, что теперь, после смерти Дугласа и ее матери, она стала совершенно другой. Как странно судьба играет человеком. Даже явно не признаваясь себе в этом, она давно уже подсознательно чувствовала, что никогда не будет счастлива ни с кем, кроме Макса. Но она не верила, что это когда-нибудь произойдет, потому что единственный вопрос, взгляды на который у них не совпадали, был решающим. И здесь не было места компромиссам. Она с трудом произнесла, чувствуя, что губит еще не распустившийся цветок: — А что насчет твоей карьеры? Я не могу бросить свою работу в союзе. Макс, который отошел к боковому столику, чтобы поставить свой стакан на поднос, оглянулся. |