Онлайн книга «Куджо»
|
Этим вечером, в понедельник Вик Трентон и Роджер Брикстон сидели в третьем ряду, сняв от жары куртки и распустив галстуки. Они просмотрели каждый ролик Профессора Вкусных Каш по пять раз. Всего их было двадцать, из этого количества три – со злосчастной «Красной клубникой». Последний ролик закончился полчаса назад, и механик, пожелав им спокойной ночи, ушел показывать кино в другое место. Через пятнадцать минут к его пожеланиям присоединил свои президент студии Роб Мартин, добавив, что если он им понадобится, его двери всегда открыты для них. Но вид у него был мрачный. Не без оснований. Роб потерял ногу во Вьетнаме и открыл студию в конце 1970-го на страховку. С тех пор она дышала на ладан, подбирая крохи со стола более удачливых и хватких собратьев. Вик с Роджером и имели с ним дело из-за того, что сами действовали таким же образом. В последний год студия, можно сказать, процветала – и тоже в немалой степени из-за заказов Шарпа. Но после истории с «Клубникой» двое клиентов отозвали заказы, и, если «Эд Уоркс» потеряет заказы Шарпа, «Зрячему образу» тоже придется несладко. Они сидели и молча курили еще минут пять, когда Роджер сказал: – Меня тошнит. Как вижу этого типа за столом, говорящего: «Ну что ж, все в порядке» и жрущего кашу, так начинает тошнить. Еле вытерпел все эти ролики. Он вмял окурок в пепельницу, вделанную в ручку кресла. Выглядел он, и правда, неважно; лицо приобрело желтоватый оттенок. – Мне и правда показалось, – сказал он, закуривая новую сигарету, – что он фальшивит. Не то, чтобы нарочно, но… понимаешь, это как Джимми Картер, который говорит: «Я никогда не солгу вам». Неудивительно, что все эти юмористы так за него ухватились. Теперь он кажется мне таким лицемером… – У меня идея, – сказал Вик тихо. – Да, ты что-то говорил в самолете. – Роджер без особой надежды смотрел на него. – Выкладывай. – Я думаю, нужно сделать еще один сюжет с Профессором. Надо попробовать уговорить старика. Не сына. Только самого Шарпа. – Ну, и что он будет рекламировать на этот раз? Крысиный яд или «Эйджент Орэндж»? – Да брось ты. Никто никого не травил. Роджер саркастически усмехнулся. – Иногда мне кажется, что ты не знаешь, что такое реклама. Это как таскать волка за хвост. Чуть отпустишь, и он повернется и сожрет тебя. – Роджер… – Ведь мы живем в стране, где становится сенсацией, если «Биг Мак» весит на десять грамм меньше при контрольном завесе. Какой-то калифорнийский журнальчик вдруг заявляет, что «пинто» слишком легко ломается, и компания «Форд Моторс» писает в штаны. – Не надо про «пинто». У моей жены он все время барахлит. – …И я говорю, что выпускать сейчас Профессора на экран – все равно, что Никсону опять баллотироваться в президенты. Он скомпрометирован, Вик, пойми это – он прервался, глядя на Вика. Тот сохранял невозмутимый вид. – Что ты от него хочешь? – Чтобы он сказал, что сожалеет. Роджер обалдело посмотрел на него. Потом откинул голову и рассмеялся. – Сожалеет! Вот здорово! Это и есть твоя гениальная идея? – Погоди, Родж. Дай мне объяснить. Это не то, что ты думаешь. – Нет. Именно то. Говори, что хочешь, но я не могу поверить, что ты это… – Серьезно. Вполне серьезно. Ты ведь учился. Какова основа любой рекламы? Зачем она вообще нужна? – Основа любой рекламы – заставить людей поверить, что им нужно то-то и то-то. – Ага. Совершенно верно. – Ну и что ты хочешь сказать? Что они поверят Профессору или Никсону, если те пообещают… – Никсон, Никсон! – воскликнул Вик, сам удивившийся своему раздражению. – Ты употребил это сравнение уже раз двести и не видишь, что оно тут совершенно не причем! Никсон был старый жулик, утверждавший, что он честный человек. А профессор утверждал, что с «Клубникой» все в порядке, и не знал, что это не так. Не знал, понимаешь? Поэтому он должен показаться на глаза американцам и объяснить им это. Объяснить, что виноваты изготовители пищевой краски. Что компания «Шарп» здесь не при чем. Он должен сказать это. И сказать, что он сожалеет, что люди напуганы, хотя никто не пострадал. Роджер пожал плечами. – Что ж, может, в этом и есть смысл. Но ни старик, ни сам на это не согласится. Они хотят поскорее закопать Про… – Да, да! – крикнул Вик так, что Роджер вздрогнул. Он вскочил и принялся нервно ходить взад-вперед по проходу. – Конечно, и они правы: его надо закопать. Но это не должно быть тайное погребение! Как будто мы стремимся что-то скрыть, какую-то холеру! Он склонился к Роджеру, едва не касаясь его лица. – Нам нужно заставить их понять, что Профессора можно закопать только средь бела дня. И только пригласив посетителей со всей страны. Роджер улыбнулся. Увидев эту улыбку, сменившую прежнее сердито-недоверчивое выражение, Вик был так рад, что даже забыл про Донну и то, что между ними произошло за последние дни. Работа захватила его, и только потом он удивился, как он мог в тот момент испытывать такое торжество. – В конце концов, все это не раз говорил сам Шарп, – продолжал он. – Но если это скажет Профессор… – Совсем другой эффект, – пробормотал Роджер. – Конечно! Старый прием. Сейчас над ним смеются, но если он выступит с публичным покаянием, публика будет растрогана. Как генерал Макартур. «Старые солдаты не умирают». – Макартур, – тихо повторил Роджер. – Что ж, если удастся… – Нужно добиться, чтобы удалось. Это как в танке – нужно переть прямо вперед и стоять на своем. Они просидели там еще около часа, и когда они возвращались в отель, потные и уставшие, уже совсем стемнело. – Мама, мы поедем домой? – спросил Тэд. – Поедем, сынок. Скоро. Она посмотрела на ключи, торчащие в зажигании. В связке было еще три ключа: от дома, от гаража, и от багажника «пинто». На кольце болтался кожаный брелок с выжженным на нем грибом. Она купила этот брелок в апреле в бриджтонском Универмаге. Тогда, в апреле, она боялась каких-то призраков, не зная, что реальный страх – это когда тебя с ребенком хочет сожрать бешеный пес. Она дотронулась до кожаного кружка и отдернула руку. Она боялась попробовать. |