Онлайн книга «Хорошо быть тихоней»
И она так необычно на меня поглядела. И вообще все они, кроме Сэм и Патрика, начали смотреть на меня как-то необычно. Думаю, им стало неудобно, что они мне ничего не подарили. Но они и не обязаны, да и вообще, по-моему, не это главное. Мэри-Элизабет просто улыбнулась, сказала «спасибо» и после этого избегала смотреть мне в глаза. Последней осталась Сэм. Я очень долго ломал голову, что бы такое ей подарить. Наверно, с того момента, как ее увидел. Не со дня нашего знакомства, а именно с того момента, как увидел ее по-настоящему, если ты понимаешь, о чем я веду речь. К подарку я приложил открытку. В открытке говорилось, что приготовленный для нее подарок достался мне от тети Хелен. Это была старая пластинка на сорок пять оборотов с записью битловской песни «Something». В детстве я слушал ее постоянно и погружался во взрослые мысли. Подходил к окну своей комнаты, глядел на отражение в стекле, на деревья в саду и часами крутил эту песню. Я сказал себе, что со временем пластинка станет моим подарком кому-нибудь такому же прекрасному, как эта песня. Прекрасному не только внешне. А во всех отношениях. Вот я и решил подарить ее Сэм. Сэм посмотрела на меня с нежностью. И обняла. Я закрыл глаза, чтобы отрешиться от всего, кроме ее рук. Тогда она меня поцеловала в щеку и шепнула мне на ухо, чтобы другие не слышали: — Я тебя люблю. Понятно, что у нее это вырвалось чисто по-дружески, но после смерти тети Хелен мне такое сказали всего лишь третий раз за все время. Первые два раза я услышал это от мамы. Мне даже в голову не пришло, что Сэм приготовила для меня что-то еще, — я решил, что эта фраза и будет ее подарком. Но она реально сделала мне подарок. И впервые в жизни от соприкосновения с чем-то хорошим мне захотелось улыбаться, а не плакать. Думаю, Сэм и Патрик наведывались в один и тот же секонд-хенд, потому что их подарки соответствовали друг другу. Она привела меня к себе в комнату и поставила перед комодом, где находился какой-то предмет, накрытый пестрой наволочкой. Сняла она эту наволочку, и я в своем подержанном костюме оказался перед подержанной пишущей машинкой, перевязанной новенькой лентой. В машинку был вставлен лист бумаги. На этом листе Сэм напечатала: «Когда-нибудь напиши обо мне». И я тут же отстучал ответ, прямо у нее в спальне. Всего одно слово: «Обещаю». И порадовался, что именно это слово я напечатал на своей новенькой подержанной машинке, которую получил в подарок от Сэм. Мы немного посидели молча, и она улыбалась. Я опять потянулся к машинке и напечатал кое-что еще. «Я тоже тебя люблю». Сэм посмотрела на лист бумаги, потом на меня: — Чарли… ты когда-нибудь целовался? Я помотал головой — нет. Стало очень тихо. — А в детстве? Я опять помотал головой. И она погрустнела. И рассказала мне, как ее целовали в первый раз. Знакомый ее отца. Ей было семь лет. И она никому об этом не рассказывала, только Мэри-Элизабет, а год назад еще и Патрику. Тут она расплакалась. И сказала мне такое, чего я никогда не забуду. Никогда. — Я знаю, ты в курсе, что мне нравится Крейг. И я помню, что просила тебя не мечтать обо мне понапрасну. И считаю, что мы с тобой не можем быть вместе. Но сейчас я хочу на минуту об этом забыть. О’кей? — О’кей. — Я хочу, чтобы первый поцелуй у тебя был по любви. О’кей? — О’кей. Теперь у нее слезы потекли еще сильнее, и я тоже не удержался, потому что, слыша такие слова, ничего не могу с собой поделать. — Просто мне хочется, чтобы это непременно было так. О’кей? — О’кей. И она меня поцеловала. Про такой поцелуй я никогда не смогу рассказать вслух. Этот поцелуй мне доказал, что до той поры я вообще не знал, что такое счастье. Однажды на желтом листке в зеленую линейку он написал стих И озаглавил «Волчок» потому что так звалась его собака И это было важней всего И учитель поставил ему высший балл и наградой стала золотая звездочка А мать повесила стих на кухонную дверь чтобы читать родным В тот год пастор Трейси повез ребят в зоопарк И в автобусе позволил им петь А сестра появилась на свет с крошечными ноготками и без волос. И мать с отцом без устали целовались И девочка что жила за углом прислала ему валентинку подписанную буквами «икс» Пришлось спросить у отца какой в этом смысл А перед сном отец заходил поправить ему одеяло не пропустив ни единого раза Однажды на белом листке в голубую линейку он написал стих И озаглавил «Осень» потому что так звалось время года И это было важней всего И учитель поставил ему высший балл посоветовав не мудрить А мать не повесила стих на кухонную дверь чтобы не испортить свежую краску И ребята ему рассказали что пастор Трейси курит сигары Оставляя на церковных скамьях окурки Которые местами прожгли древесину В тот год сестра стала носить толстые очки в черной оправе И девочка что жила за углом посмеялась когда он пригласил ее посмотреть Санта-Клауса И ребята ему рассказали почему мать с отцом без устали целуются И перед сном отец никогда не заходил поправить ему одеяло И разозлился когда он его за этим позвал. Однажды на вырванном из блокнота листке он написал стих И озаглавил «Невинность: вопрос» потому что вопрос был насчет его девушки и это было важней всего И профессор поставил ему высший балл и наградой стал пристальный взгляд А мать не повесила стих на кухонную дверь потому что о нем не узнала В тот год скончался пастор Трейси И он забыл, как заканчивается Апостольский символ веры И застукал сестру с кем-то на заднем крыльце И мать с отцом никогда не целовались и даже не говорили друг другу ни слова |