Онлайн книга «Media Sapiens. Повесть о третьем сроке»
|
Яша берёт микрофон и начинает вещать про то, как это здорово, что все мы здесь, несмотря на, из солидарности с, и просто, потому что мы хотим жить свободно. Он говорит довольно долго и не зажигательно. Затем слово берет Толя, который нудит своё традиционное про эстафету поколений, время семидесятников и прочую херь. В общем, я их не слушаю, потому что ничего все их послания ничуть не изменились с того времени, когда я работал по другую сторону баррикад. Я курю и смотрю на время. Два часа дня. Вместе с ожиданиями и подготовкой наш митинг продолжается уже второй час. Демонстранты, стоящие в задних рядах, нервно переступают с ноги на ногу и посматривают на время. Кто-то украдкой зевает. Я думаю о том, что если вот такими чахлыми собраниями мы будем и дальше вершить медиа-революцию, то всех нас уволят ещё до выборов. Наконец, слово берет последняя из девушек. Она говорит цветастыми фразами, при этом несколько комично жестикулируя. Временами срывается на крик, но, в целом, выглядит, пожалуй, лучше всех. По крайней мере, ей легче верить. – И я рада, что мы, молодые, первыми говорим о свободе слова здесь и сейчас! Не дожидаясь, пока нас пригласят на телевидение или о нас напишут газеты. Скажи, что ты думаешь! Скажи это вслух! Скажи это первым! Она заканчивает своё выступление, и собравшиеся начинают дружно скандировать: – Первый нах! Первый нах! Первый нах! По этому сигналу я подхожу в первые ряды и становлюсь между девушкой и парнем с жёлтыми значками. К нам тут же подходят представители СМИ: – Антон, Мария Лапшина, радио «Свобода», скажите, почему вы не на трибуне, а тут внизу? – Вы знаете, я не умею говорить речи, да и не хочу. У нас есть, кому сказать! Там на трибуне молодые надежды России, новые лидеры демократической молодёжи. Они должны говорить. А я сторонник живого человеческого контакта, я хочу быть рядом с трибуной, вместе с ребятами, – я обнимаю обоих за плечи и улыбаюсь. Девушка со «Свободы» протягивает микрофон стоящему рядом со мной парню: – Молодой человек, вы из какого института? Парень мнётся и смотрит на меня. – Денис, молодой историк, учится в МГУ, – отвечаю я за него. Парень кивает и, наконец, улыбается. – Антон, да вы тут всех знаете. – Я просто люблю общаться с людьми. На улицах, а не в стенах кабинетов, – скромно отвечаю я. – Скажите, Денис, когда состоятся новые молодёжные митинги в защиту свободы слова? – Ну… скоро… мы опять будем митинговать. – Вы надеетесь чего-то добиться с помощью этих вступлений? – Мы… мы надеемся. Конечно. Корреспондентка переключается на девушку, стоящую рядом со мной, потом задаёт вопросы ещё кому-то. В этот момент парень спрашивает меня вполголоса: – Долго ещё стоять-то? Нам обещали, что в два часа отпустят. – Стой пока. Видишь, пресса работает. – А нам за переработки не платят. – Заплатят. – А я, может, замёрз уже. Я ща возьму, бля, и домой пойду, сегодня футбол, кстати, – не унимается он. – А я ща возьму, бля, и по ебальничку тебе дам, а потом деньги заплаченные отберу, вот и согреешься. Как тебе такой расклад? – А чо сразу деньги-то? – чуть повышает голос парень. – Тихо. Улыбайся, кретин, – шепчу я ему, – нас снимает телевидение. К нам подходят журналисты с камерой: – Антон, как вы считаете, будут ли в будущем изменения в политике государства по отношению к СМИ? – В том будущем, которое нам навязывают, конечно, нет. Если нынешнему режиму удастся остаться у власти на третий срок, нас ждут худшие времена. – Антон, вы надеетесь на то, что молодёжь сможет изменить ситуацию? Будут ли наши дети жить в новой России? – Я не просто надеюсь. Я в этом уверен. Потому что с такими ребятами, – я хлопаю по плечу быковавшего парня, – с такими ребятами и девчонками нас ждёт удивительное будущее. Потрясающее будущее. Мы просто обязаны им помочь в этом. – Это был Антон Дроздиков, политолог, правозащитник и представитель… – …тактических медиа, – заканчиваю я. – …тактических медиа, – заканчивает журналист. Нас ещё минут десять поснимали, затем камеры свернулись и уехали. Тут же вслед за ними разошлись демонстранты. Только какие-то интернетчики продолжали задавать вопросы Яше. После того, как разошлись и они, я подошёл к Яше, взял его под руку и спросил: – Ты менее колхозный контингент можешь в следующий раз привести? – А чем этот-то… – А тем, бля. У тебя в первом ряду баран двух слов сказать не мог, да ещё и быковал на меня, сопляк. – Антон Геннадьевич, издержки бывают, сами понимаете. Не всё же тут идейные. Просто… – Просто оплачивать лучше надо, а не «до часа уплочено». Тогда и народа больше придёт. Такую картинку стыдно показывать. Ты на основе каких фотографий собираешься статьи писать? Фото с пятью дебилами? – Так можно в фотошопе подрисовать, если для Интернета. – Я тебе зарплату в другой раз в фотошопе подрисую, понял? В этот момент к нам подъезжает «Мерседес» Вадима, и я, не выслушав Яшиного ответа, сажусь в машину и показываю Вадиму, что нужно ехать. На площади перед трибуной остались лежать два плаката, пустая бутылка и несколько пачек сигарет. Вот такие результаты. Вадим рассказывает про митинг, который должен состояться сегодня на Пушкинской площади: – Антон, мы идём по графику. После молодёжи выступят интеллигенция, журналисты и правозащитники в четыре часа дня. А вечером там же соберутся молодые представители бизнеса. Ты приедешь в четыре? – Нет. – А на «митинг менеджеров»? – К мэ-э-э-энеджерам? Зачем? Помэ-э-экать? – Антон, что-то случилось? – Вадим, я только что выступал перед камерами, имея за спиной десяток уродов призывного возраста. Я больше не готов ходить на такие мероприятия. Подумай о том, какую картинку мы создаём. – Антон, ты же сам говорил, главное – информационный повод. – Так он должен быть поводом, а не парадом горстки проплаченных уродов. Я тебе так скажу – нам нужно что-то менять в этих митингах. Либо вообще отказываться. Организация ниже критики. – Яша? – Не только. Посмотрим, что будет на «Пушке». Все не то, понимаешь. Это уже никому не интересно. Это уже не работает. – Антон, но ты же понимаешь, есть довольно стандартный набор инструментов и способов привлечения внимания аудитории. И мы их используем. Вопрос в том, что, имея довольно ограниченное количество каналов распространения информации, трудно достичь большого эффекта вовлечения целевой аудитории. |