Книга The Телки два года спустя, или Videoты, страница 17 – Сергей Минаев

– А разве нет? – на всякий случай уточняю я.

Тем временем мы подходим к неприметной двери, ведущей в полуподвальное помещение. Желание дурачиться нарастает.

– Антон, ты не знаешь, – я останавливаюсь как вкопанный, – там маски выдают?

– Какие маски, дегенерат? Омоновские?

– Венецианские! – Я обвожу в воздухе контур маски. – Бархатные такие, знаешь? С прорезями для глаз. Боюсь, не сумею сохранить инкогнито. Попаду под объективы папарацци в туалете и прочее!

– Слушай, отвали! Тоже мне, Джордж-сука-Майкл нашелся!

– Антоха, ну погоди! – Я обегаю его, преграждаю путь и перехожу на шепот. – Возьми меня за руку! Мне страшно! Я никогда не был в подобных местах...

– Миркин, я тебе сейчас в нос заеду, заебал, честное слово!

– Ну ладно, ладно, – сдаюсь я, – все-таки тебе следует почаще бывать в Европе. Ты стал жутким букой. Для тебя что секс, что траншеи копать – один сплошной негатив. Твое чувство юмора стремительно близится к нулю, зайка.

– У тебя все? – Антон останавливается перед входом и пишет эсэмэску.

– С вводной частью да. Теперь о практике: скажи, если мне понравится девушка, а ее уже трахает кто-то другой, что нужно сказать?

– Например, что тебе звонили от Эрнста! Или предложить ей работу в Останкино, – с отсутствующим видом отвечает этот гад.

– Я тебя серьезно спрашиваю!

– По ходу разберешься. – Антон нажимает на кнопку звонка, дверь щелкает, и мы заходим.

Спустившись по лестнице, мы попадаем в квадратное помещение с барной стойкой, диванами и тремя милыми девушками-барменами. Двое сонных охранников лениво подпирают стену напротив входа.

– Добрый вечер! Здравствуйте! – приветливо щебечут девушки. – Выпьете?

– Мы на вечеринку любителей анимационного кино, – видимо, называет пароль Антон. – Два виски с колой, пожалуйста.

– Пожалуйста, – девушка одаривает нас одной из тех радушных улыбок, какими славится средняя полоса России.

– На блядюшник похоже. – Я рассматриваю висящие на стене плазменные панели, по которым крутят последние достижения отечественной поп-музыки. Озвучивает это безобразие почему-то Lady GaGa. – Слушай, Антон, вот скажи мне, почему во всех подобных местах по телевизору крутят русскую попсу, а из колонок играет попса западная? Почему не наоборот?

– Если картинку мы кое-как умеем делать, то музыку – нет. Средней руки совковая евро-картинка под аккомпанемент Бритни Спирс диссонанса не вызывает. А представь, что будет, если запустить клипы Кайли Миноуг в сопровождении потрясающего вокала Жанны Фриске!

– Живые позавидуют мертвым? – предполагаю я. – Чего-то меня слегка мандраж бьет. А ты в порядке?

– Меньше нужно балаболить. – Антон ставит стакан на стойку и кидает рядом некоторое количество купюр. – Пошли!

– Вы знаете, куда идти? – осведомляется девушка. Из помещения два выхода – в левый и правый коридоры. Чуть помедлив, Антон улыбается и отвечает:

– Мы в курсе, – и уверенно чешет в левый.

«I’ll lick your ice-cream, and you can lick my lollipop», – бухает из колонок.

– Приятно, когда за тебя платят! Знаешь, я чувствую себя настоящей селебрити в такие моменты! – хихикаю я.

– Или девушкой селебрити.

Мы идем по коридору до конца и упираемся в широкие двери темного стекла.

– Ты уверен, что нам сюда?

– Исчезни! – говорит Антон и дергает дверь.

– Да меня и не было никогда, зайка! – пожимаю я плечами.

В просторной комнате полукругом расположены три вместительных дивана. Перед диванами низкие стеклянные столы. На диванах развалились шестеро мужчин от тридцати до сорока с плюсом. Играет тошнотворная подборка лирических баллад из репертуара отелей с почасовой оплатой. Мы проходим, здороваемся с присутствующими, кто-то предлагает мне стакан с водкой, который я беру на автомате, но замечаю бутылку виски на столе и ставлю стакан обратно, ловя на себе пару неодобрительных взглядов.

Мужчины вяло переговариваются, изредка посматривая на часы. Судя по тому, как они на нас смотрят, – мы единственные «новенькие» в этой компании.

– Когда телки-то будут? – интересуюсь я у Антона.

– Раздеваются, – Антон неуверенно пожимает плечами.

– А почему столы стеклянные? Здесь наркотики дают? – не унимаюсь я.

– Здесь просто дают, – отвечает Антон, отворачиваясь, чтобы ответить на вопрос соседа.

Я осматриваюсь по сторонам.

– Первый раз? – обращается ко мне армянин с породистым лицом. – Гарик.

– Угу, – киваю я, чокаясь с ним. – Андрей.

– Тут хорошо, – мелодично говорит он. – Все проверенные, нормальные люди. Без проблем. Это Саша. – Кивком головы он показывает на чувака, моего ровесника, одетого в узкие джинсы и белую рубашку.

– Привет! – машет мне Саша.

– Привет-привет, – улыбаюсь я. – Слушай, Гарик, а презервативы тут где?

– В комнатах, где раздеваются. И презервативы и смазка, не волнуйся.

– Окей. – Я поворачиваю голову и вижу, как Антон запрокидывает голову, смеясь шутке соседа.

– Ну что, пойдем? – сидящий напротив меня грузный бородатый мужик в черной футболке и джинсах, легонько стучит по часам. Из-под рукава футболки виден кельтский орнамент.

– Пошли-пошли! Засиделись! – обнимает бородатого за шею качок в обтягивающем свитере. – Ты телегуто починил?

«Байкеры наверное», – отмечаю я.

– Давно пора! – откликается мой сосед.

Собравшиеся поочередно ныряют в комнату, выходя оттуда голыми. Последними идем мы с Антоном и армянин с Сашей. В комнате только кровать и душевая кабинка. На полке над кроватью лубриканты, презервативы, фаллоимитаторы и еще какая-то ерунда для сексуальных игрищ. Армянин быстро сбрасывает пиджак и рубашку, обнажая густую поросль на теле. Мы с Антоном переглядываемся и неспешно раздеваемся.

– Где девки? – это скорее сигнал тревоги, чем вопрос.

– Сейчас придут... я думаю, – совсем неуверенно шепчет Антон.

– Слушай, ничего, если я сразу с твоим парнем? Или вы вместе сначала хотите? – дышит мне в ухо армянин.

– Чего?! – Антон моментально сереет лицом.

– Нет, ребят если вы хотите вместе начать, никаких проблем! – Гарик примирительно поднимает руки.

– Не понял! – Меня будто кипятком ошпаривает. – Что ты сказал? Чей парень?

– Вы такие драматичные! – пискляво откликается Саша. – Любите игрушки? Гарик может заковать вас в наручники и трахнуть своим кривым армянским хуем.

– У меня не кривой, – Гарик хмурится и снимает брюки.