Книга Мой любимый пианист, страница 28 – Миранда Ли

— Я уж думал, ты попала в аварию. Могла бы и позвонить — в конце концов, для того мобильные телефоны и придумали.

— Я ведь уже извинилась! — Серина заулыбалась еще шире. — Боже правый, ты всегда в таком настроении, когда приходится немного подождать? — поддразнила она, вспомнив, что говорил ей Николас сегодня утром. — Лучше поцелуй меня и перестань злиться по пустякам.

— Один — один! — прорычал Николас и заключил женщину в объятия. Поцелуй был глубоким, долгим и заработал несколько гудков от проезжавших мимо мотоциклистов. — Я хотел тебе кое-что показать, — произнес Николас, отстранившись и жадно вдыхая.

— Надеюсь, не прямо здесь? — поддразнила его Серина. — Не хотелось бы угодить в тюрьму за непристойное поведение в общественном месте.

— Очень смешно. Нет, ничего такого. Я просто хочу, чтобы ты поднялась со мной наверх.

Женщина рассмеялась:

— Да, это я уже поняла.

Николас сурово посмотрел на нее:

— Ты можешь хотя бы несколько минут не думать о сексе?

— Неужели ты и в самом деле собирался заняться чем-то другим?

— Нет, ничем другим я заниматься не собирался. Я просто подумал, что было бы неплохо продемонстрировать тебе, что я способен творить чудеса не только в постели.

— А где еще?

— Если ты помолчишь хоть пару минут, я тебе покажу, — произнес он, ведя женщину за руку через дорогу.

— Уже лишилась дара речи.

Серина рассмеялась, когда он резко остановился и посмотрел на нее сузившимися глазами.

— А за сарказм я тебя накажу чуть позже!

— Ух ты, это обещание или угроза?

— Двадцать плетей, мадам!

— Мы по-прежнему играем в райский уголок или теперь переключились на старые военные фильмы? Ты постоянно меняешь главного героя!

— Я вообще мастер перевоплощений.

— Боже правый! — со смехом произнесла девушка. — Ты просто Дэвид Копперфильд!

— Я еще не настолько стар!

— Тебе ведь почти сорок.

Николас старательно изобразил ужас:

— Ни в коем случае не упоминай о моем возрасте! Особенно избегай слова на букву «С». Если только не хочешь, чтобы я тебя наказал.

— Смотря какое наказание ты предлагаешь.

— Привяжу тебя голышом к своей постели и оставлю до вечера!

— Что, и все? — с притворным разочарованием протянула Серина.

— И буду натирать все тело маслом.

Она кокетливо приподняла брови.

— А каким маслом?

— А какое, по-твоему, может здесь найтись? — переспросил Николас. — Разумеется, оливковое!

— Ты угробишь простыни.

Он только махнул рукой:

— Ты знаешь, этого добра здесь хватает. Но сначала нам нужно добраться до пентхауса.

— Ты переехал в пентхаус?!

— Пока нет. Но я хотел бы его купить.

— Боже правый! — воскликнула Серина, оказавшись внутри. — Это место не принадлежит нашему миру, я попала в рай. Но такое жилье, наверное, стоит целое состояние!

— На рынке недвижимости его оценивают в три с половиной миллиона. С другой стороны, при нынешней экономической ситуации, думаю, цена упадет до трех.

— Даже не собираюсь тебя отговаривать, Ник, — произнесла Серина, осмотрев огромную и роскошно обставленную квартиру под самой крышей. — Но ты точно сможешь себе это позволить?

— Думаю, смогу.

Серина просто уставилась на него:

— Я даже не знала, что ты так богат!

Николас пожал плечами:

— Мне очень везло. К тому же я сообразительный парень, когда дело касается инвестиций. В мюзикле «Продюсеры» есть слова «Никогда не вкладывайте деньги в шоу-бизнес». Но на самом деле нужно просто выбирать правильные проекты, и тогда они окупаются с лихвой. Так что да, я очень богат.

И привык всегда поступать по-своему, поняла Серина. Богатство разрушает, и портит людей. Точнее, ощущение, что они могут купить все, что захотят.

«А любит ли он меня на самом деле? — внезапно забеспокоилась Серина, глядя на огромную кровать. — Или же Ник просто хочет меня?»

Внезапно он положил руки ей на плечи. Серина не заметила, как мужчина оказался позади нее.

— Ну, что скажешь, дорогая? — пробормотал Николас, коснувшись губами ее волос. — Покупать или не стоит?

Серина сглотнула, когда он притянул ее к себе.

— Слишком много денег за жилье, в котором ты почти не будешь бывать.

— Ну, это мы еще посмотрим, — отозвался Ник, проводя ладонями по ее рукам и касаясь груди. — У меня есть ощущение, что я буду бывать здесь очень, очень часто.

Серина сделала глубокий вдох, когда он начал расстегивать ее блузку.

— Ты… ты что делаешь?!

— А что, по-твоему? Ты ведь знаешь, что мне не нравится заниматься любовью с одетой женщиной.

— Но мы не можем… не здесь… кто-нибудь может прийти…

— С чего вдруг? Девушка в приемной сказала, что я могу не спеша все рассмотреть, обдумать, никто мне не помешает…

— И все равно кто-то может войти.

— Я в этом сильно сомневаюсь.

Ее блузка и лифчик уже лежали на полу.

— Но это возможно! — протестовала Серина, когда Николас расстегивал ее шорты.

— Мы услышим шаги до того, как кто-то успеет войти. Так-то лучше, — промурлыкал он, когда шорты упали на пол. — Мм, очень сексуальные трусики, но ты мне куда больше нравишься без них.

Ее белье постигла та же участь, что и всю остальную одежду. Серина осталась стоять обнаженной — если не считать босоножек.

Правая рука Николаса скользнула по ее животу вниз.

— Николас, прошу тебя… не… не думаю, что смогу расслабиться.

— А мне и не нужно, чтобы ты расслаблялась. Она резко вздохнула, когда другая рука начала играть с напряженными сосками.

— Я хочу, чтобы ты завелась.

Когда Серина застонала, Николас убрал руки.

— Ложись на постель, — грубо приказал он. — И ласкай себя, пока я раздеваюсь.

Почему она послушалась? Почему?

Потому что Серине нравилось повиноваться его приказам. Она любила этого мужчину. Он, как наркотик, был ей необходим, чтобы почувствовать экстаз.

— Да, вот так… — одобрил Николас, поспешно избавляясь от одежды. — Раздвинь ножки чуть пошире, дорогая моя. Ты сейчас такая красивая…

Красивая?! Скорее уж бесстыдная. Потому что теперь Серине было наплевать на то, что кто-то мог войти и увидеть их.