Онлайн книга «Стрекоза второго шанса»
– Это и есть шныровский бой? – спросил Сашка. – Да, – сказала Кавалерия. – Но все не так просто, полно нюансов. Например, одуванчик срабатывает, когда парашютику есть к чему прилепиться. По куртке он соскользнет и проку не будет… А вот это, смотри: хвоинка сосны с двушки. – Она что-то выпутала у него из свитера. – В привычных условиях она сделала бы тебя тяжелее всего на пять килограммов, да и то не сразу. Но если покрыть ее глиной с той же двушки, для утяжеления использовать каплю смолы, а на край для противовеса подклеить лист подорожника, то это будет уже полтора центнера. Почему, не знаю – там свои пропорции и законы. – Прикольно! А как вы сами эту иголку поднимаете? И почему от этого пуха не улетаете? – Он, наконец, сумел привстать и сидел на полу, переводя дыхание. Кавалерия щелкнула крышкой коробки. – Пять баллов за вопрос! Метать надо, держась за подорожник. За него же вытаскивать. А хранить в емкости, выстланной фольгой, под которой проложен слой водорослей… Ну все, иди! Теперь ты знаешь: чтобы победить, необязательно бить противника по голове кулаком или лопатой… – Вы могли бы меня научить? Кавалерия улыбнулась. – Вообще-то, я не большой специалист. Раньше знала больше, но забыла. Это к молодежи нашей надо обращаться – к Улу, к Максу, Родиону! Сашка ушел, пообещав себе, что теперь будет приставать к Улу, Максу и Родиону, пока не узнает о шныровском бое столько же, сколько знают они. * * * В пегасне ШНыра все было как всегда. Возможно, даже «чутьвсегдее», чем обычно. Ушастый Витяра, совершавший кардиограммные скачки между застенчивостью и непредсказуемостью, исполнил скрипичный концерт на лопате, используя вместо смычка веник. Потом стал шататься по проходу и всех обнимать. – Ты чего? – удивился Афанасий, когда его обняли сзади и прижались ухом к его куртке. – От ты дуся! Да ничего! У меня сегодня трогательное настроение. Бродю по ШНыру и трогаю всех подряд! – пояснил Витяра. – А ты не броди! По ШНыру надо шнырять! – Афанасий сидел на табуретке рядом с амуничником и, помогая себе шилом, зашивал седло. – Я и шныряю. Только жалко мне вас… Какие-то вы все тут недообнятые! Вот и стараюсь исправить! – сказал Витяра. Афанасий вспомнил, что когда он был у Витяры в комнате, то видел на столе огромный пластилиновый ШНыр, вылепленный с невероятной точностью. Каждое окно, каждое дерево в парке, каждый изгиб кустарника в сердце Зеленого Лабиринта. Даже водосточная труба с отлетевшим коленом. Вот ограда, вот склад, вот пегасня, из ворот которой выглядывает конская морда. – Что это? – с изумлением спросил Афанасий. Витяра, видимо, сожалел, что не успел накрыть свою работу покрывалом и спрятать ее. Но отступать было поздно. – Идеальный ШНыр! – сказал он. – И долго ты его? – Афанасий даже близко не мог представить себе объем работы. – Полтора года, триста пачек пластилина, моток проволоки и тысяча спичечных коробков… А вот смотри сюда! Эх! – Витяра секунду поколебался, а потом наклонился и двумя руками осторожно снял со ШНыра крышу. Афанасий убедился, что внутри ШНыр такой же подробный, как и снаружи. Крошечные стулья, деревянные панели, даже крошечный красный огнетушитель висит на стене. А в столовой за столами сидят маленькие, но абсолютно узнаваемые фигурки. – Вот это ты! Тут я! Это Кавалерия. Ул с Ярой. Это Игорь. А это Платоша! – сказал Витяра. – Так ведь Игорь… он того… А Платоша… э-э… – осторожно начал Афанасий, останавливаясь, чтобы не произнести двух страшных слов. – У меня идеальный ШНыр! В идеальном ШНыре никто не умирает и никто не предает! – с упрямым бесстрашием сказал Витяра, и уши его засияли двумя багровыми полукружиями. В соседнем проходе послышались крики, и Афанасий отвлекся от воспоминаний. Кузепыч гонялся за Кириллом и вопил: – Металлической скребницей лошадь!!! Руки оторву, пальцы пооткусываю! – Да я грязь снять! Щетка не берет! – А ты щетку почистить не пытался? А если б там плоскогубцы лежали – ты плоскогубцами грязь бы отдирал? Кирюша, ойкая, вылетел из пегасни. На снежных просторах Кузепычу было за ним не угнаться. Отдуваясь, он вернулся и толкнул ворота: – Бывают же такие уродцы, сморкливый пень! Ничего… не уйдет!.. В столовке отловлю! – Кузепыч! Учеников бить нельзя! Они от этого ломаются, – на правах старшего шныра напомнил Афанасий. Кузепыч пошевелил короткими пальцами. – Ишь ты! Учеников нельзя, а учащихся можно? – Учащихся иногда можно. В отдельных случаях! – подумав, согласился Афанасий и красноречиво посмотрел на ворота пегасни, за которыми скрылся Кирилл. – Кажется, этот больше похож на учащегося! Вовчик и Окса, чтобы веселее было выгребать из денников навоз, устроили друг другу проветривание запылившихся отношений. – Я сегодня тако-ого парня видела в Копытове! Высокий, белокурый, кубики пресса – конфетка! – заявила Окса. – Кубики пресса? Он чего, голый по морозу ходил? С какого бодуна? – лениво поинтересовался Вовчик. Окса спохватилась, что провралась, но оступать было поздно. – Может, и не по морозу! – таинственно сказала она. Вовчик позеленел. Лезшая ему под ноги контрабандная кошка отлетела на два метра. – А я какую девчонку вчера видел в городе! Ноги от зубов! – Что, прям от зубов? Даже и туловища не было? – мгновенно завелась Окса. Хоть она и знала, что Вовчик вчера весь день просидел в ШНыре, помогая Кузепычу чинить в подвале котел, все равно лопата начала приплясывать в опасной близости от его головы. Цепляя коленями бряцавшее ведро, к ссорящейся парочке подошел Даня и, дернув себя за мочку уха, сказал: – Взаимное встречное почтение, господа! Смотришь на вас и согреваешься! Градация деградации в контексте псевдоэволюции! Окса с Вовчиком напряглись. Они не любили мудреных слов. – Это еще откуда? – подозрительно спросила Окса. Даня тревожно посмотрел на лопату. – Из одного классического произведения, – сказал он. Окса смягчилась. Классику она уважала. – Пушкина, что ли? – спросила она. – Да. – Даня щедро уступил Пушкину авторство. В конце концов, какие счеты могут быть между гениями? В пегасню вошел Ул, вернувшийся из нырка. Шныровская куртка обледенела. Рукава не гнулись в локтях. Он уже во второй раз нырял за закладкой для сумасшедшей девушки из Звенигорода, которую держали привязанной, потому что она глотала половинки опасной бритвы. – Ну как? – крикнула ему Яра. |