Книга На пятьдесят оттенков темнее, страница 137 – Эрика Леонард Джеймс

— Кристиан, это твои снимки. Делай с ними, что хочешь, — бормочу я.

— Не надо так говорить. — Сжав ладонями мои виски, он смотрит мне в глаза. — Мне не нужна та жизнь. Я хочу жить другой жизнью, вместе с тобой.

Черт побери! Откуда он знает, что за моим ужасом из-за этих снимков стоит моя паранойя?

— Ана, я думаю, что сегодня утром мы изгнали всех призраков. Я чувствую это. А ты?

Я растерянно моргаю, вспоминая наше очень-очень приятное, романтичное и абсолютно безнравственное и порочное утро в его игровой комнате.

— Да. — Я улыбаюсь. — Да, мне тоже так кажется.

— Хорошо. — Он наклоняется и целует меня, обнимая за плечи. — Я положу их в шредер. Теперь мне надо поработать. Извини, малышка, но сегодня днем мне необходимо сделать кучу дел.

— Ладно. А мне надо позвонить маме. — Я морщусь. — Еще я хочу кое-что купить и испечь для тебя торт.

У него загораются глаза, как у маленького мальчика.

— Торт?

Я киваю.

— Шоколадный торт? — Его улыбка неотразима.

— Ты хочешь шоколадный?

Он молча кивает.

— Я попробую, мистер Грей.

Он опять меня целует.

Карла молчит, потрясенная известием.

— Мам, скажи что-нибудь.

— Ты не беременна, а? — шепчет она в ужасе.

— Нет, нет и нет, ничего такого.

Разочарование острым ножом колет мое сердце. Мне грустно, что она могла подумать обо мне такое. Но потом с унынием вспоминаю, что она была беременна мной, когда вышла замуж за моего отца.

— Прости, дорогая. Все это так неожиданно. То есть, конечно, Кристиан — выгодная партия, но ты такая юная и еще не повидала мир.

— Мам, неужели ты не можешь просто порадоваться за меня? Я его люблю.

— Дорогая, мне просто надо привыкнуть к этой мысли. Для меня это шок. Еще в Джорджии я видела, что между вами завязывалось нечто особенное, но брак?

Тогда, в Джорджии, он хотел, чтобы я стала его сабой… Но об этом я умолчу.

— Вы уже назначили дату свадьбы?

— Нет.

— Ах, если бы был жив твой отец, — шепчет мать с привычным драматизмом. Ой, нет… только не это. Не сейчас.

— Конечно, мама. Я бы тоже хотела на него посмотреть.

— Он только однажды держал тебя на руках и был так горд. Он сказал, что ты самая красивая девочка на свете.

В ее голосе звучит смертная тоска, она пересказывает семейную легенду… в который раз. Далее должна пролиться крупная слеза.

— Я знаю, мама.

— А потом он умер.

Она шмыгает носом, и я знаю, что эти слова всякий раз выбивают ее из колеи.

— Мама, — шепчу я, жалея, что не могу ее немедленно обнять и успокоить.

— Я старая дура, — бормочет она и опять шмыгает носом. — Конечно, дорогая, я счастлива за тебя. А Рэй знает? — добавляет она. Кажется, ее душевный покой уже восстановлен.

— Кристиан только что говорил с ним и просил моей руки.

— Ах, как это мило. — Она говорит это не без меланхолии, вероятно, делает над собой усилие.

— Да, они хорошо пообщались.

— Ана, дорогая, я очень люблю тебя. Я счастлива за тебя. И вы оба непременно должны приехать ко мне.

— Да, мама. Я тоже люблю тебя.

— Меня зовет Боб, я должна идти. Сообщи мне дату. Нам нужно все распланировать… А вы устроите грандиозную свадьбу?

Грандиозная свадьба, черт. Я даже не думала об этом. Грандиозная свадьба? Нет. Я не хочу грандиозной свадьбы.

— Я еще не знаю. Как только станет ясно, я позвоню.

— Хорошо. Будь осторожнее. Вам нужно пожить немного для себя… не спешить с детьми.

Дети! Ну вот, опять: прозрачный намек, что она родила меня так рано.

— Мама, я ведь не очень сильно разрушила твою жизнь, да?

Она охает.

— Нет-нет, Ана, никогда так не думай. Ты была самым лучшим, что когда-нибудь происходило со мной и твоим отцом. Ах, если бы он был жив! Он бы увидел, какая ты взрослая и уже выходишь замуж. — Она опять впадает в меланхолию.

— Мне бы тоже хотелось этого. — Я качаю головой, думая о своем мифическом отце. — Мам, ступай. Я скоро позвоню тебе.

— Я люблю тебя, дорогая.

— Я тебя тоже, мама. До свидания.

Кухня у Кристиана — просто мечта. Для человека, который ничего не смыслит в приготовлении пищи, тут есть, кажется, все. Я подозреваю, что миссис Джонс тоже любит готовить. Единственное, чего я не нашла, — высококачественного шоколада для глазировки.

Я оставляю две половинки торта остывать на решетке, хватаю сумку и заглядываю в кабинет Кристиана. Он сосредоточенно глядит на экран компьютера, но тут поднимает голову и улыбается.

— Я сейчас сбегаю в магазин и куплю кое-что нужное для торта.

— Хорошо. — Он хмурится.

— Что?

— Ты наденешь джинсы или еще что-нибудь?

Ну вот, начинается!

— Кристиан, зачем? Я и так нормально одета.

Он сумрачно смотрит на меня. Сейчас мы схлестнемся. А ведь сегодня он именинник. Я закатываю от досады глаза и чувствую себя непослушным подростком.

— Вот если бы мы были на пляже? — Я выбираю другую тактику.

— Но мы не на пляже.

— Ты бы возражал, если бы мы были на пляже?

Он на секунду задумался.

— Нет, — просто отвечает он.

Я опять закатываю глаза и улыбаюсь.

— Ну вот и представь себе, что мы там. Покеда.

Я поворачиваюсь и мчусь в фойе. Добегаю до лифта прежде, чем он успевает меня догнать. Дверцы закрываются, я машу ему и мило улыбаюсь, а он беспомощно смотрит — но, к счастью, с тенью улыбки. Он в отчаянии качает головой, и я его уже не вижу.

Эх, это было замечательно! Адреналин бурлит, а сердце грозит выскочить из груди. Но по мере того как лифт спускается, падает и мое настроение. Черт, что же я наделала?

Я дернула тигра за хвост. Он будет страшно злиться, когда я вернусь. Мое подсознание сердито смотрит на меня, сдвинув на нос очки-половинки, и держит в руке розгу. Черт. Я думаю о своем слишком небольшом опыте общения с мужчинами. Ведь я никогда прежде не жила с мужчиной — ну, если не считать Рэя, но он не в счет. Он мой отец… вернее, человек, которого я считаю своим отцом.

Теперь у меня есть Кристиан. По сути, он никогда ни с кем не жил. Надо спросить его об этом — если он еще будет разговаривать со мной.