Онлайн книга «Том 1. Рассказы»
|
На Пасху вечером Федор повстречался в своем проулке с рябым низкорослым парнем, на вид лет двадцати. Он видел, как парень вышел из Захарова двора, и догадался, со слов деда Пантелея, что это Захаров работник. Парень поровнялся с Федором, и тот первый затеял разговор: — Здорово, товарищ! — Здравствуй, — нехотя ответил парень. — Никак, у Захара Денисовича в работниках? — Ага. Федор подошел поближе, продолжая расспросы: — Давно живешь? — Четвертый месяц, с зимы. — Почем же платит? — Рупь и харчи. — парень оживился и заблестел глазами. — Гутарют, что дед за трояк тебя сладил и на евоном ходишь? Правда аль брешут? — Правда. — Нагрел меня Захар-то… — огорченно заговорил парень. — Сулил набавить, а сам помалкивает. Работать заставляет, как проклятого, — уже озлобляясь, загорячился он, — в праздники то же самое… Свою одежу сносил, а он ни денег, ни одежи не дает. Вишь, в чем на Пасху щеголяю? — Парень повернулся задом, и на спине его, сквозь расшматованную вдоль рубаху, увидел Федор черный треугольник тела. — Как тебя звать? — Митрий. А тебя? — Федор. Из Захарова двора донесся гнусавый голос хозяина: — Митька! Что ж ты, сволочь, баз не затворил?.. Иди загоняй быков!.. Митька вспугнутым козлом шарахнул через плетень и, выглядывая из густой крапивы, поманил Федора пальцем. Федор перелез через плетень, выбрал в саду место поглуше и, усадив рядом Митьку, приступил к агитации. XVI Каждое воскресенье вечером уходил Федор на игрища и там знакомился с другими ребятами, работавшими батраками у хреновских богатеев. Всего по поселку было восемнадцать человек батраков, из них пятнадцать — молодежь. И вот этих-то пятнадцать батраков стянул Федор всех вместе и положил начало батрацкому союзу. Уходя с игрищ, где парни из зажиточных дворов охальничали с визгливыми девками, Федор подолгу говорил с ними, убеждая примкнуть к комсомолу и принудить хозяев к заключению договоров. Вначале ребята относились к словам Федора с насмешливым недоверием. — Тебе хорошо рассусоливать, — кипятился сутулый Колька, — у тебя хозяин вроде апостола, а доведись до мово, так он за комсомол да за договор вязы мне набок свернет!.. — Небось, не свернет! — возражал другой. — И свернет, ежли будешь один! А ты думал — как? Один палец, к примеру, ты мне сломишь, ажник хрустнет, а ежли все их — да и кулак сожму — тогда сломишь? Нет, брат, я тебе этим кулаком жевалки вышибу!.. — под дружный хохот говорил Федор. — Вот в такой кулак и мы должны слепиться. Довольно мы хозяевам за дурняка работали! Все вы получаете — кто рупь, кто полтину, а я трояк и работаю легче вас!.. — Верна-а-а!.. — гудели голоса. Собирались обычно ночью, за гумнами, и просиживали до кочетов. На пятое воскресенье Федор внес такое предложение: — Вот что, братва, вчера поделили траву, не ныне — завтра зачнется покос, давайте завтра объявлять хозяевам, пущай повышают жалованье и заключают договора, а нет, — мол, бросим работу!.. — Нельзя так! Дюже круто!.. — Нас повыгоняют! — Без куска останемся!.. — Не выгонют! — багровея, закричал Федор. — Не выгонют затем, что на носу покос! Гайка у них ослабнет — без работников остаться!.. Нельзя так жить! Батрачком спрашивает: вы как наняты? Один говорит: мол, я хозяину родня; другой — «живу по знакомству». А за вас, окромя вас, никто хлопотать не будет! После долгих споров на том и порешили. Наутро поселок заволновался и загудел, как встревоженный выводок оводов. Вот-вот покос, а в самых богатых дворах забастовали батраки… Утром Федор, услышав крик, выбежал за ворота. Захар Денисович с ревом выкидывал на середину улицы пожитки Митрия, а тот с решительным видом собирал их в кучу и глухо бубнил: — Погоди, погоди! Просить будешь, да не вернусь!.. — Провались ты к чертовой теще, чтоб я тебя стал просить!.. Увидев Федора, Захар Денисович повернулся к кучке зажиточных мужиков, о чем-то горячо толковавших на перекрестке, и, надувая на лбу связки жил, заорал: — Хрисьяне!.. Вот он смутьян, заправила ихний!.. В дреколья его, сукиного сына!.. Федор, сжимая кулаки, торопливо пошел к нему, но Захар Денисович, как мышь, шмыгнул в ворота и трусливо заверещал: — Не подходи, коль жизня дорога!.. Разнесу!.. XVII — …Как хотите, воля ваша, а я свово работника прогонять не буду! По мне, пущай он будет партейный, лишь бы дело делал. Договор — тоже не расчет… Накину я ему трешницу на месяц, пушай, а ежли он уйдет — у меня на сотни убытку будет!.. — Правильно, кум!.. У меня вот баба захворала, с кем я должен управляться?.. — Я тоже так кумекаю. — Вот что, братцы!.. Заключим с ими договора, набавим жалованье, как по закону, в неделю один день пущай празднуют… Ты, Захар, молчи!.. Тебя суд припрег платить тридцать рубликов! То-то оно и есть!.. До поры, до времени и нам с рук сходит! — Чего там попусту брехать! Раз подошло такое дело, значится, надо смиряться. На трешнице урежем, а сотни терять… Эка глупость-то!.. — Теперь попробуй найми!.. — Обожгешься! — Пущай будет так! — А этого подлеца, какой разжелудил их, проучить надо. Ученый какой нашелся, язви его… — Федька — ить он комсомолист!.. Он, когда у меня жил, всю душу вымотал! С ножом за мной по двору гонял, спасибо — рабочие отбили, истинный бог… Да теперича попадись он мне… — Мой сыняга говорил, они посля игрищ за Федотовым гумном собираются. Там он их наставляет… — А что, ежли двум-трем перевстреть его с колышками?.. — Поучить надо! Чтоб этой нечистью и не воняло! — Захар Денисыч, ты пойдешь? — Господи! Да я с великой душой!.. Мне бы колышек какой потяжельше… — Досмерти не будем. — Там видно будет! У меня, как сердце разыграется, держись!.. — Сколько нас? Трое, что ль? Ну, пошли!.. XVIII Вечером дед Пантелей, видя, что Федор собирается куда-то идти, улыбаясь, сказал: — Ты, в рот те на́ малину, сидел бы дома. Заварил кашу, так не рыпайся! — А что? — Тово, что ушибить могут! — Небось!.. — засмеялся Федор и задами пошел к гумнам. На этот раз ребята собрались не скоро. Часа два прошло в разговорах. Настроение у всех было бодрое и веселое. Обсудив положение, поделились новостями и собрались расходиться. |